– Вы теперь наше противотанковое боевое охранение, – с усмешкой объявил ротный. – На вас главная надежда.
Кажется, он был выпивши. Мне с ребятами водку в ночь пить не разрешил.
– Задрыхните, как сурки. Утром выпьете.
Вскоре пришел наш командир роты ПТР Зайцев. Жаловаться ему, что половину отделения оставляют ночью дежурить, я не стал. Зачем хорошего человека с чурбаном сталкивать? За ротные позиции отвечает Ступак, хоть и спит с землянке за гребнем, откуда ничего не видно.
– Ребята, – дельно подсказал старший лейтенант, – курите осторожно. Этим байкам, что фрицы по расписанию воюют, не верьте. Самокрутку за километр разглядят. Пулеметы у них пристреляны точно, влепят очередь, – мозги вышибут.
– Из ПТР можно ответить? – спросил я.
– Нежелательно, – подумав, ответил он. – Если что, долбаните из «дегтярева».
Федя Долгушин, мой заместитель, уходил отдыхать с чувством какой-то вины.
– Если хочешь, Андрюха, я с тобой останусь.
– Не надо. Отдохните, как следует, а мы завтра поспим.
Долго длилась война, и ночей таких бессонных хватало. Но эта мартовская ночь мне запомнилась. Дул легкий ветерок, четвертушка луны куда-то спряталась, небо светилось от крупных звезд и десятков созвездий.
За горизонтом вспыхивали зарницы, но звука выстрелов или взрывов слышно не было. Немцы довольно часто пускали ракеты. В том числе, долгоиграющие «люстры» из минометов. Эти фонари заливали все вокруг неживым белым светом. От подбитых танков ползли черные тени, я видел поблескивающие каски наших погибших солдат. С немецкой стороны изредка раздавались пулеметные очереди. Одна прошла совсем рядом, смахнув верхушки кустов.
Время от времени прилетали мины. Взрыв, через четверть часа – другой. Это был редкий, так называемый будоражащий огонь. Люди просыпались и долго не могли заснуть снова. Казалось, что следующая мина прилетит в их землянку. Ко мне переполз Родион Шмырёв:
– Можно я с тобой посижу, Андрюха?
– Устраивайся.
Осторожно закурили. Родька рассказал, что закончил в Челябинске девять классов, работал на заводе. Осталась невеста – хотели пожениться, но не успели.
– Вот и оставил я ее не девкой и не женой.
– Переспали, что ли?
– Ну. Даша сама настояла. До утра не спали. Думаю, повторить еще разок – и умирать не жалко.
Меня задело, что невидный из себя, еще совсем молодой Родька Шмырёв, уже знает, что такое женщина. А я ничего не успел. Была возможность с соседкой побыть – не решился.