– Штукатурки? – удивилась Наима, войдя в комнату и присев на софу. – Ты сказал штукатурки?
– Да, а ты не замечала?
– Нет. Как может быть штукатурка на девушках? На стенах, да, на потолке, но не на девушках!
– Под штукатуркой я имел в виду косметику, – улыбнулся Грачев, – кремы разные, туши, помады, пудры, все, чем перед съемкой создают видимость красоты. Ты бы посмотрела на этих красавиц с утра, когда они просыпаются.
– Зачем мне на них смотреть?
– Ну, я это так, образно.
Наима взяла ладонь Грачева в свою миниатюрную, но довольно сильную руку:
– Пожалуйста, Андрей, не ставь меня в неудобное положение. Я многого не понимаю. Раньше было совсем по-другому, а сейчас все как-то сложно. Я помню Москву в девяностые годы. Сейчас это совершенно другой город. Может, это потому, что я стала старше?
– Нет, Наима, это потому, что Москва действительно сильно изменилась, и не везде, к сожалению, в лучшую сторону. Но… пора и мне принять душ.
– А что будем делать потом?
– Ты же хотела вещи себе купить, продукты. Пройдемся по магазинам.
– Да, и надо посмотреть недорогую стенку, а еще напольную вазу.
– Стенку ладно, а ваза-то нам зачем? Напольная?
– Для цветов. Больших красивых цветов, чтобы дома было празднично.
– Ладно, посмотрим и вазу, – вздохнул Грачев. – В конце концов, хозяйка в доме ты.
– Нет, Андрей, в доме хозяин мужчина.
– Я отдаю эту почетную должность тебе.
– Ступай в душ, я там полотенце сухое повесила, спортивные брюки и майку положила на стиральную машинку. Ты освежись, а я пойду приготовлю завтрак.
– Наима, я очень тебя прошу, давай обойдемся хотя бы сегодня без тушеной с овощами баранины. И вообще, я завтракать как-то не привык.
– И это плохо, не зря же мудрость гласит, завтрак возьми себе, обед раздели с другом, ужин отдай врагу. А у тебя все наоборот получается. А может, тебе не нравится, как я готовлю?