– Не «засветились»?
– Нет. Машину оставили в лесу, к усадьбе подошли по оврагу. Никого не видели, уверен, что и нас тоже никто не видел.
– Понятно. Значит, так, Гумар, Мара подвалит в усадьбу, как стемнеет, где-то часов в одиннадцать.
– А сейчас у нас… – Сапеев взглянул на часы. – Седьмой час. Больше четырех часов ждать.
– Вам неудобно в доме?
– Нет, здесь все очень даже хорошо.
– Будьте осторожнее, свет, как стемнеет, включите только в гостиной и в спальне на втором этаже, внешнее освещение не включайте.
– Понятно. Скажи, Герман, Мара обычно подходит к дому с улицы или приходит через заднюю калитку?
– Этого не знаю. Но, думаю, через калитку, хотя… черт ее знает, может, и с улицы. Для тебя это так важно?
– В принципе, нет.
– Ну, тогда готовьтесь к встрече нашей самочки.
– Мы готовы.
– Я уезжаю к себе, утром встретимся. Пока.
Сапеев отключил телефон.
– Ну что? – спросил его Талаев.
– Мара приедет часов в одиннадцать, надо будет включить свет в гостиной и в спальне наверху. Откуда обычно она заходит в дом, Герман не знает, может, с улицы, может, из сада.
– Еще четыре часа. Включить телевизор?
– Я вздремну, а ты, если хочешь, включи, но не здесь, а в столовой, да громкость убери до минимума и помни: ни капли спиртного.
– Помню. Не пить, не жрать, не курить, следы убирать сразу же.
– Точно.