— Что он делает?
И тот ответил:
— Ломает надежды.
— Мы искали эту тварь на протяжении нескольких месяцев, мучились, обыскивали каждую улицу. Поисками занялись все отделения, Фрост помогал, как мог, да вот только всё напрасно — полицейский рассказывал так громко, так выразительно, так искренне, что хотелось сказать «будь он актером, то, несомненно, получил бы престижную премию ОСКАР», — Но ничего не вышло. Ублюдок просчитывал все наши действия, каждый раз оказываясь на два шага впереди!
— В комнате, где псих удерживал Сета Картера, лежали тела, одно из которых принадлежало непосредственно градоначальнику.
Тень не выдержала долгого молчания и влезла в разговор.
«Я, хоть и женщина, но право-то голоса никто не отнимал, вроде как».
— Кто еще был убит, лейтенант?
Пэксвелл не мог не удовлетворить женское любопытство:
— Похищенная репортерша, к примеру. Подельник убийцы, коим оказался санитаришка Антнидаса. И двое преступников. Гребаный сеньор Матераццо и один очень упертый отморозок, сбежавший из плохо охраняемой тюрьмы на Эсайберс-стрит…
— Подельник? — ранее Спаун не слышал, что у грозы летних лагерей — Джека Хэлвана — имелись помощники, а потому, представляя Джека законченным маргиналом, представителем социального «дна», он удивился услышанному.
— Был такой. Но это не самое страшное…
— Хм… — снова влезла Тень, — А что в вашем понятии самое?
— Хэлван причастен к взрыву в метро, которое устроил подельник, виновен в подорванной репутации господина Кригера…
— Кстати, как он? — перебил Спаун, — Оправился после случившегося?
— Доверие подорвалось — объяснил лейтенант, — Ответы адвокатов и юристов по теме «моральный ущерб за клевету». Не знаю, верна ли история с убитой сестрой, или это все проделки ублюдка, но одно ясно точно: если не остановить этого чертового психа, то дальше будет хуже. Он, считай, устроил настоящий политический переворот. Потянув за нить, спровоцировал массовый гнев…
Мэри потрогала волосы и изумленно посмотрела на копа.
— Чего же ради?
Пэксвелл посчитал сей вопрос неуместным, но, так или иначе, попытался ответить:
— Зададите это его больному мозгу — хоть и грубее, чем мог, — А мне некогда размышлять о действах психа!