– Меня одно беспокоит – что с дачниками делать?
Николай нехорошо засмеялся.
– А что делать – ничего. Освобождать дачу надо.
– И каким же образом? – на всякий случай поинтересовался Шрам.
– Ну, это уж на ваше усмотрение – решайте по обстановке.
После разговора с Николаем Шрам немного успокоился. Значит, так, думал он, Светку с мальчишкой замочу. Прямо сегодня или завтра вечером. А перед тем с бабой его побалуюсь. Интересно посмотреть, какова она в постели. А Моня потом приберется. Ему не впервой. Вывезет трупы в глубину леса километров на пятьдесят и зароет в тихом месте. Ну вот и ладненько. С этим тоже решено.
Конечно, убивать бабу, да еще с мальцом, – последнее дело, но что ж теперь. Выбора у него не было. Шрам вспомнил события пятилетней давности, когда ему вот так же пришлось однажды убить молодую бабенку с двумя детьми. В Колпине. Пришел он к ее мужу забирать должок (по тем временам долг был большой – пятьдесят штук «зеленых»). Чемодан с собой пустой прихватил, потому что долг предполагалось взять рублями. Договорился с должником заранее. А тот говорит: нет денег! Не насобирал.
Шрам рассвирепел. Слово за слово – всадил он в мужика три пули из своей «беретты» с глушителем. А тут из соседней комнаты и появляется его баба – бледная, сонная, прямо из койки. Видит своего мужика на полу в луже крови – и в крик.
Шрам одним прыжком на нее вскочил, повалил, рот зажал ладонью. А у нее рубашка ночная задралась по самый пупок. Шрам увидел ее заголившиеся ляжки, волосенки волнующие, и вдруг обуяла его тут страшная неодолимая похоть. Он одной рукой зажал бабе рот, а другой стал рубашку у нее на грудях рвать. Насилу порвал, добрался до вывалившихся в прореху грудей, на ходу ширинку себе расстегнул, да и вдул ей по самый корень.
Потом пришлось ее, конечно, пристрелить, а когда он вошел в спальню – увидел двух перепуганных мальчуганов на постели. У Шрама от перевозбуждения уже все тормоза отказали – он и мальчуганов пристрелил не раздумывая. После порылся в шкафах, в комоде – но денег и вправду не оказалось. Прихватил Шрам, чертыхаясь, пустой чемодан и скрылся в ночи.
Но там, в Колпине, все произошло спонтанно, непредвиденно. А здесь разобраться с Варяговой женой и детенышем Шраму было необходимо осознанно, все заранее продумав и взвесив. Ему сразу не понравилось, что Светлану и мальчишку на него скинули, – это была слишком опасная обуза. Теперь, после гибели Варяга, эта обуза стала, как ни странно, еще серьезнее. Потому что, оставшись в живых, Светка могла заложить eгo своим же. Шрам понимал, что Варяг, мужик неглупый, осторожный и предусмотрительный, вряд ли посвящал жену вo все свои дела. Скорее всего не посвящал вовсе. Но пока был малейший шанс, что Светка хоть что-то знала, хоть с кем-то из Варяговых доверенных людей была лично знакома и могла с ними вступить в контакт, – до тех самых пор над Шрамом висел дамоклов меч. Ее надо было убрать. Как и ее пащенка, чтоб не ляпнул где языком.
Впрочем, Шрам знал, что вместе с Варягом полегла и вся его ближайшая «королевская» рать – Ангела и Графа нет, Пузыря нет, Сивого нет. Многих менты замели. Да никого уж и не осталось, пожалуй. Даже если бы Варяг каким-то чудом остался жив – ну, появись он сейчас в Москве или в Питере – и с кем же он будет вести дела? Он же совсем один!
Да и чего об этом сейчас думать: ведь Варяг уже обратился в лагерную пыль…
Шрам посмотрел на часы. Без пяти минут три. Он решил часов до семи просидеть в офисе и все же дождаться сигнала от Сипы. А потом можно будет рвануть на дачу, там сейчас Митяй, Хижа и Батон караулят. Этих тоже надо будет спровадить. А оставшись на даче в одиночку, Шрам разберется с заложниками.
Зазвонил телефон. Шрам порывисто схватил трубку:
– Да!
– Саша! Это Сипа.
– Ну что, Сипа? Удалось?
– Кое-что разузнал. Один тамошний человечек мне все же сообщил, что месяц назад Степан у него новый русский паспорт выправлял. На имя Виктора Ильича Синцова.
– И что это значит? – нетерпеливо спросил Шрам.