В бюджете города крутятся хорошие бабки, но я очень сомневаюсь, что питерский голова сумел за эти годы скопить двести «лимонов», чтобы выложить их за контрольный пакет! И кроме того как он купит акции? Ему по закону не положено заниматься коммерцией! – А дети, жена, родственники жены? – усмехнулся Барон. – Ты же знаешь, Владислав, как это сейчас делается на Руси! Сам-то мэр, ясное дело, на свою официальную зарплату даже «шкоду-фелицию» себе не может купить. Но ведь у него наверняка есть сынок или племянник – эти-то ребятки, поди, капиталами ворочаю не меньше наших…
– Сынки-племянники, говоришь? – Варяг посмотрел на Михалыча. – Ну ладно, а ты, аксакал, что скажешь? Кто положил глаз на флот? Эфэсбешные генералы? Или отцы и дети города?
Михалыч задумался. Он неторопливо надорвал пачку сигарет, почти любовно размял слежавшейся табак большим и указательным пальцами и, небрежно чиркнув зажигалкой, прикурил. Получилось все очень красиво. Михалыч никогда не затягивался, так сказать, берег здоровье. Так случилось и сейчас – он набрал в рот дыма и пустил неровное серое колечко, которое, поднимаясь вверх, понемногу теряло свои очертания, пока наконец не растворилось совсем, оставив после себя ароматный запах.
– Знаешь, Владик, а я ведь тоже понаблюдал за этой компанией. – Михалыч вдруг потерял интерес к сигарете и притушил огонек о край фарфоровой пепельницы. – И мне удалось кое-что выяснить… Там многое кажется странным.
Двадцать лет назад на одной «малине» Михалыч, тогда еще крепкий пятидесятилетний мужик, познакомилея с красивой девицей со сказочным именем Алиса. Кроме молодости, безупречной фигуры и очень наивных, величиной с блюдце голубых глаз, она обладала звонким грудным голоском, и ее чистенькая опрятная фигурка больше подходила для домохозяйки опекающей кучу малолетних детей.
Трудно было поверить, что женщина с такой ангельской внешностью могла быть опытнейшей наводчицей-домушницей. Она влюбила в себя Михалыча крепко, и он, в то время держатель городского общака, запустил в казну лапу чтобы смотаться с красавицей в Ялту и попотчевать ее в шикарных ресторанах дорогими блюдами под знатную выпивку.
Это был поступок, которого он втайне стыдился и по сей день. Узнай о таком факте воры, так могли бы не только отрубить ему блудливые ручонки, но и башку оттяпать. Алиса, высосав из Михалыча все деньги, исчезла в Зазеркалье так же неожиданно, как и появилась.
Сначала Михалыч хотел сдаться на милость воровской братии и рассказать без утайки о грешке, но, поразмыслив, решил не делать этого. Смерть – хрен с ней, а вот бесчестие пострашнее всего. Воры не стали бы даже хоронить ссученного, как того требовали понятия, а просто прикопали бы покойничка где-нибудь под обрывом и разошлись бы молча.
Когда он уже подумывал затянуть на шее удавку, к нему на улице подошел молодой мужчина лет тридцати. Он представился майором КГБ и, не таясь, рассказал о том, что уже полгода «ведет» Михалыча и знает о его грешке. Майор ненавязчиво предложил финансовую помощь, разумеется, за небольшую услугу.
Михалыч тогда до предела напрягся. Но майор позволил расслабиться, сообщив, что ему требуется «компра» на начальника колонии строгого режима, в которой Михалыч чалился в последний раз. Михалыч тогда едва не расцеловал гэбешника, потому как готов был сдать всех хозяев тюрем и колоний, где отбывал срока, очень сожалел, что под статью придется подставить только одного барина.
Дальнейшем майор не однажды спасал Михалыча многих неприятностей. Это знакомство скоро переросло в нечто вроде дружбы, а в последнее время их от ношения стали просто доверительными: и теперь уд Михалыча можно было бы назвать благодетелем кадрового кэгэбешника, который сумел дорасти до генерала. Именно его Михалыч и попросил дать информации о ГАО «Балтийский торговый флот», а главное, о тех людях, которые на него позарились. Но, к удивлению никакого компромата на компанию не обнаружилось, ничего не было известно и о ее «крыше».
Однако Михалыч нутром чувствовал, что здесь кроется что-то серьезное. В своих предчувствиях он никогда ошибался и полагался на интуицию не меньше, чем полученную информацию…
– Люди из ФСБ в приватизации флота не участвуют, – продолжал Михалыч, задумчиво любуясь струй кой дыма, поднявшейся от притушенной сигареты. – И мэр туда не лезет.
– Не могу тебе не поверить, – послушно согласил Барон.
– Я не знаю, кто там химичит, но мы должны их достать. Свою поддержку я тебе гарантирую, но деньги т получишь только в случае стопроцентного успех На подготовку будешь сам тратиться.
– Спасибо, Михалыч, я знал, что ты поймешь меня.
– Ты уж постарайся в этот раз, – смежил веки Mихалыч. Барон понял, что аудиенция закончена.
Он одним глотком выпил остатки коньяка и встал.
– Да, кстати, Назар, – Варяг тоже встал и загородил дверь. – Кого ты собираешься отправить в Питер?
Барон застыл. Вопрос застал его врасплох. О само главном он еще не подумал. И Варяг, не дожидаясь ответа, произнес веско: