Побег

– Конечно. Газеты ведь писали…

– Нет, я имею в виду – из первых рук. Разве… наши общие знакомые вам ничего о нем не сообщали?

– А разве у нас есть общие знакомые? – холодно спросил Шрам.

Тут настал черед Беспалого забеспокоиться. Каков шельма! После такого хладнокровного отлупа Александр Тимофеевич засомневался, стоило ли ему выкладывать Шраму сверхсекретную информацию, которую он скрыл и от Калистратова, и от Коли. Ведь Шрам имеет контакт с ними обоими. А что, если он им проговорится? Будет скандал – в Москве ему не простят.

Но с другой стороны. Беспалый четко понял, что как раз Шраму-то и надо было сообщить о возможном побеге Варяга. В случае чего, если Варяг и впрямь сбежал и жив, – тот же Шрам поможет ему найти беглого зека.

Известие, сообщенное подполковником Беспалым, повергло Шрама в шок. Если это правда, что Варяг жив, он обязательно нагрянет в Питер, стянет сюда верных людей и расставит свои капканы. Шрам знал, что когда Варяг объявит на него охоту, то наезды Придана покажутся ему детскими шалостями.

Вернувшись к себе в офис в «Прибалтийскую», Шрам первым делом позвонил Моне. Он узнал у него, есть ли новые сведения о Сержанте. И дал команду: если Сержант выйдет на связь, отложить заказ на Придана и посулить ему любой гонорар за устранение Варяга. Шрам надеялся на то, что давняя вражда Сержанта и Варяга окажет ему добрую услугу и что Сержанта не придется долго упрашивать.

ГЛАВА 34

Около трех часов дня из пятиэтажного кирпичного дома на Литейном проспекте вышел мужчина крепкого сложения, в темных очках, с усиками и в соломенной шляпе. В руке он держал черный пластиковый потрепанный кейс. Редкие прохожие не обращали на пешехода внимания. Но если бы внимательный наблюдатель присмотрелся к мужчине и к кейсу в его руке, то сразу бы отметил тяжесть ноши. Похоже, в кейсе лежали не бухгалтерские счета и даже не деньги.

Но наблюдать за ним сейчас было некому. Никто из его многочисленных недругов, да и немногих друзей, не знал, что суперкиллер Степан Юрьев по кличке Сержант находится в Петербурге. Скоро, кому надо, об этом узнают: покидая Лос-Анджелес, он сообщил Егерю, что едет в Россию. А где его найти в России, Егерь знал. Так что если он кому понадобится – его найдут!

Сейчас, конечно, Сержанту требовалась полная конспирация. Никто не должен знать, что он приходит сюда, на Литейный, берет из тайника в квартире кейс со снайперской винтовкой и идет на очередное дело.

Сержанта уже давно терзали мысли. Убивать людей – легко, особенно когда привыкаешь к этому, когда относишься к убийству как к ремеслу, за которое хорошо платят. Твоя задача – выполнить свое дело тонко, без изъяна. Он понимал, что занимается мерзким, кровавым ремеслом. Но ведь, черт побери, те, кого он убивал, ничуть не лучше его. Иногда свою профессию он сравнивал с работой патологоанатома, вспарывающего мертвую кожу и мертвые мышцы, собирающего мертвую кровь в судки. Иногда он представлял себя мясником на бойне, забивающим бессловесных тупых животных.

Когда– то он убивал по приказу командира, потом – за деньги, потом это вошло в привычку. Но кажется, впервые за долгие годы своего киллерского ремесла Сержант трудился бесплатно – из принципа. Предательство Шрама возмутило его до глубины души. Ладно, если он – мразь, то пусть его мерзкое ремесло послужит уничтожению всякой другой мрази. Так почему-то получилось, что Шрам, погубив Варяга и его корешей, словно нанес ему, Сержанту, смертельное оскорбление. И Сержант не мог ни снести этого оскорбления, ни простить его. Теперь, когда Варяг был мертв, обида и злость Сержанта на него куда-то улетучились, растворились бесследно. Наверно, Сержант ощущал себя отомщенным. Ему не было жалко Варяга. Но и радости от мысли, что Варяг сгинул, тоже не было. С его гибелью образовалась какая-то пустота. И тем острее ранило его гнусное предательство Шрама, который из своего властолюбия и жадности заманил смотрящего России в гибельную ловушку.

Сержант всегда был далек от внутренних разборок в российском криминальном мире, и ему по большому счету было наплевать на расстановку сил в воровской иерархии. А в истории с поимкой и гибелью Варяга его больше всего удручало то, что Шрам преступил, как говорится, артельные законы. Ведь что ни говори, а уголовный мир, или, как принято сейчас писать в газетах, мир организованной преступности, – такая же артель, как артель старателей или лесорубов, и все члены этой артели должны свято соблюдать правила общежития и ремесла, чтобы не развалить тесное сообщество изнутри и не дать его уничтожить извне…

Приняв непростое решение, Сержант как-то внутренне успокоился. Его тайное пребывание в Петербурге словно обрело смысл: он твердо пообещал уничтожить всю эту кодлу, окружающую Шрама, и его самого. А потом?… Потом можно было и в Америку вернуться.

За последнюю неделю Сержант ухлопал двух людей Шрама – Сударика, его «кладовщика» из Колпино, и Шпилю, «контролера», снимавшего для Шрама дань с питерских казино и ночных клубов. На обоих Сержант вышел через Хитрю – давнишнего своего другана, который когда-то помогал ему в подготовке убийства Колуна. Хитря после лихой разборки на Васильевском три года назад потерял три пальца на правой руке и утратил квалификацию киллера, теперь он торговал газетами в подземном переходе перед «Гостиным двором». На самом же деле Хитря, отошедший от крупных дел, держал под контролем здешних попрошаек, аккуратно сдавая их выручку шрамовой братве. Хитря знал все связи Шрама и держал в голове все городские происшествия за последние три года. Словом, он был бесценным кладезем нужной информации. Хитря, целыми днями сидящий в самом центре питерской паутины слухов и сплетен, мог выведать едва ли не любые сведения о прошедших и готовящихся разборках, о конфликтах между группировками или ведущихся важных переговорах. От него Сержант узнал и о последнем горе Шрама – об объявленной ему беспредельщиком Придановым войне, о налете на колпинский склад и о перестрелке у обменного пункта на проспекте Металлистов. Не долго думая, Сержант решил воспользоваться этим как прикрытием. Он не сомневался, что Шрам воспримет убийство Сударика и Шпили как новый наезд Придана.

Сегодня ему предстояла самая важная акция из всех им задуманных. Он собрался за город, чтобы понаблюдать за дачей Шрама. Подстерегать его на городской квартире Сержант не счел возможным – слишком был велик риск: после всех этих разборок с Приданом, а тем более после убийства Сударика и Шпили, Шрам усилил охрану в городе. За глухим же забором дачи он, понятное дело, будет чувствовать себя куда надежнее.

Сержант уже установил, что Шрам до семи-восьми вечера сидит в своем офисе в гостинице «Прибалтийская», а на выходные почти всегда сваливает куда-нибудь за город – причем, как сообщил всезнайка Хитря, не обязательно к себе на дачу. Хитря добавил, что и туда вот уже добрых полгода он не особенно наведывается, предпочитая отдыхать после дел праведных либо в Колпино, либо в Петергофе. Может, на даче кто гостюет.

Сержант решил для начала найти дачу Шрама и обследовать прилегающую к ней местность, чтобы там устроить себе лежку. Он хотел замочить Шрама именно там, в его берлоге, чтобы в случае непредвиденного поворота событий ему под горячую руку не попалась какая-нибудь случайная жертва. Воспоминание об убитом им мальчике до сих пор пудовыми гирями висело на его душе…

По дороге Сержант заехал на почтамт. Там в окошке корреспонденции до востребования он справлялся через день о письмах для Виктора Синцова. Писем он ни от кого не ждал, но совершал эти регулярные ходки по привычке: педантичный Сержант не любил получать информацию с опозданием.