Приказа не будет

– Как в себе, – лаконично поручился Евгений.

– Хорошо, – кивнул Сундуков. – Смотри, майор, соблазн велик!

– Он что, подкупать нас собирается? – не удержался от вопроса Миронов.

– Не исключено. Лучше ведь пожертвовать малой частью, чем лишиться всего? Попробуй довести до него мысль, что никто его деньги отбирать не думает. Он просто будет делиться прибылью для реализации общих целей. Ну, зачем, в самом деле, нам искать нового служащего, который всей суммой станет управлять, когда есть старый, вполне успешно выполняющий эту функцию? Очень постарайся, чтобы этот Варгас понял простую мысль: его никто не отстраняет от управления капиталом, просто меняется место, из которого он это управление будет производить. Сумеешь – значит, благополучно его до Сантьяго доведешь. Нет – жди неприятных неожиданностей. И не только от него. Здесь тоже будут внимательно следить за вашей миссией. Но ты работник опытный, уверен – все получится.

Евгений с любопытством посмотрел на полковника. Начальник редко хвалил подчиненных, самой высшей оценкой их работы были короткие реплики: «Умеешь!» и «Сработал!» Нет, награды и звания шли как положено, в срок. А иногда и немного раньше. Но на похвалы Сундуков был действительно чрезвычайно скуп. Тем удивительнее была такая оценка мастерства своего подчиненного. Интересно, с чего бы это?

Все разъяснилось буквально через минуту. Федор Мефодьевич наклонился над столом, чтобы быть поближе к Миронову, и негромко сказал:

– Наверху придают большое значение этой миссии. Товарищ Лучо, вернувшись домой, что-то не очень стремится к активным действиям. С одной стороны, его понять можно: насиделся по тюрьмам и лагерям, не хочет туда попадать снова, возраст не тот. А с другой стороны, не для того ему здесь операции пластические делали, холили и лелеяли, чтобы спокойную старость обеспечивать. Пусть работает! Нам Чили еще пригодится… Требовали самого опытного работника. Я рекомендовал тебя. Конечно, лучше бы Германа послать, но он сейчас в Эквадоре и вернется нескоро. К тому же тебе работа обеспечения лучше известна.

Евгений в душе не разделял надежд Сундукова и «вышестоящих товарищей». Регулярно работая в Латинской Америке, он был в значительной мере осведомлен о ситуации в странах этого континента и знал, что в Чили экономика развивается ускоренными темпами, уровень жизни населения неуклонно растет и митинговать на площади вряд ли кто сейчас выйдет. Настали другие времена. «Умерла, так умерла». Советскому Союзу, как и Кубе, теперь ничего не светит в этой стране, по крайней мере, на ближайшие десятилетия. А потому просто глупо сейчас пытаться подкармливать на ладан дышащее подполье. Деньги разворуют, прикрываясь патриотическими лозунгами, как это происходит во многих других развивающихся странах, сосущих из СССР субсидии в совершенно неимоверных количествах.

Так же глупо срывать человека с наработанных связей и бросать в совершенно неизвестный ему рынок родной страны. Пока он все наладит, пока встанет на ноги – много воды утечет…

Но, в конце концов, кто такой майор Миронов, чтобы обсуждать приказы начальства? Схема простая: ему сказали – он сделал. Вот и все, и никаких вольных мыслей. Поэтому свое мнение он придержал при себе, встал, сказал:

– Разрешите идти?

Четко повернулся и вышел из кабинета, отправившись в оперативный отдел получать дополнительную информацию.

В Чили он со своей группой еще не бывал, а это означало, что парней нужно снимать с тренировок и засаживать за справочную литературу. Плюс – дополнительные занятия испанским языком.

Этим они все и занимались следующую неделю, пока готовились документы и уточнялись детали операции.

«Клиента» предстояло принять во Франции, в аэропорту имени Шарля де Голля, куда его привезут люди, работающие в Париже. Из какой организации эти люди – неизвестно. Но уж точно не из СОБ. Служба общей безопасности такими проблемами не занимается. Она только контактирует с аналогичными конторами, причем не очень охотно. Интересы иногда пересекаются, и тут нужно быть очень умелым дипломатом, чтобы разрулить ситуацию. А то ведь и до стрельбы друг в друга дойти может. Пока такого не случалось, но лишь стараниями сотрудников СОБ. ГРУ и КГБ действовали всегда напористо и не признавали конкурентов. Тем не менее СОБовцы чаще всего обыгрывали соперников, за что их очень не любили и при любой возможности старались вставить палки в колеса.

Дальнейший путь лежал в Аргентину. И вот там, в Буэнос-Айресе, предстояло решить, как добираться до Сантьяго: воздушным транспортом или наземным. И у того, и у другого имелись свои плюсы и минусы, оба были достаточно освоены. Но специфика «клиента» могла очень повлиять на выбор. Все зависело от того, как он будет себя вести во время перелета и пребывания в Байресе (как называют Буэнос-Айрес его жители).

Рейсов из Франции в Аргентину существовало много, но практически все они были с пересадками во Франкфурте, Мадриде, Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро. Нашелся только один, компании «Эр Франс» номерAF418, который был беспересадочным. Билеты стоили подороже, но тут уж экономить не приходилось, учитывая, что Варгас может воспользоваться остановкой в пути и сбежать. Лучше уж совсем не выпускать его из самолета до самого Байреса. В конце концов, Миронов не свои личные деньги выкладывал, ему какое дело до того, сколько стоят билеты?

Самолет вылетал из аэропорта имени Шарля де Голля поздно вечером и прибывал в аэропорт имени министра Пистарини рано утром. Довольно удобно, всю дорогу, тринадцать с половиной часов можно, если постараться, проспать.

Была идея после посадки в самолет вколоть клиенту что-нибудь соответствующее, чтобы дрых до самой посадки. Но по трезвому размышлению от нее пришлось отказаться. Миронову предстояло обрабатывать Варгаса на предмет его разубеждения в том, что у него отбирают заработанное, и внушить: его всего лишь перемещают на другое поле действия…

В действительности, конечно, так и было, отбирали. Отныне бывший свободный бизнесмен уже не мог распоряжаться капиталом по своему усмотрению. Каждый шаг, каждую сделку будут жестко контролировать специалисты. Ему не удастся присвоить или утаить ни одного доллара. Теперь этот капитал ему уже не принадлежит.