– Узнаешь позже. Пока проведем обмен заложниками.
– Но вы понимаете, что я не имею никакого влияния на генералов и их подчиненных? Да и губернатор тоже.
– А мне плевать. Ты поговори с ними. Может, согласятся? Они ведь наверняка когда-то и где-то воевали, что-то от офицерской чести осталось, да?
– А если они не согласятся?
– Тогда, Артюхин, за все ответят губернатор, заместитель, советник и десять обычных людей.
– Сколько у меня времени?
– Час.
– Это несерьезно.
– Сколько тебе нужно?
– Хотя бы три часа.
– Двух хватит. Сейчас десять двадцать пять. Значит, в двенадцать двадцать пять, ладно, пусть в двенадцать тридцать, я жду твоего звонка.
– Других условий не будет?
– Ты можешь предложить что-то поинтереснее?
– Надо подумать.
– Подумай. А пока будешь базарить с генералами и размышлять, пришли к нам телевизионщиков с ведущего областного канала. Но только журналюгу и оператора. Я хочу пообщаться с прессой. Ведь у нас же открытое общество, не так ли? Народ должен знать, что происходит в городе.
– Это пожелание?
– Это приказ, придурок. Телевизионщики должны быть здесь через час!
– Но я не могу их заставить.
– Похоже, ты ничего не можешь. На хрена тогда пост занимаешь? За что тебе бабло платят? Только за то, что ты есть? Короче, если не хочешь, чтобы я ужесточил требования и не затребовал тебя к себе, обеспечь телевизионщиков. Скажи им, чтобы не боялись. Как придут, передадут репортаж в прямой эфир, так и уйдут. Их никто не тронет. Это мое слово. Все, работай, Артюхин. – Переговорив с первым вице-губернатором, Таев положил телефон и заметил, что Кошелев вдруг побледнел.
– Эй, ты чего это?