– Она любила жестокие игры, – спокойно ответил Максим.
– Я так и думал, – сказал Горбунов и плотоядно улыбнулся.
Лавров решил, что пришла пора заканчивать этот цирк.
– Думаю, мы все выяснили и точки над «и» расставили, давай прощаться, – предложил он.
– Хреново выглядишь, но это не из-за угрызений совести. Тебе хочется еще. Жажда крови настолько сильна, что ты не можешь ни спать, ни есть, – внезапно сказал Горбунов ровным, лишенным эмоций голосом, словно изнутри него вещало какое-то другое существо.
Максиму стало не по себе от того, что Виталий читает его, как раскрытую книгу. Он спросил:
– Неужели все настолько очевидно?
– Да, – парень кивнул и медленно растянул губы в улыбке.
– Я когда догадался, что это ты мне дорогу перешел, поначалу очень разозлился, и хотел тебя прикончить, – продолжил откровенничать Горбунов.
Лавров слегка опешил от такого признания, но все-таки решил спросить?
– Что тебя остановило?
– У меня никогда не было друзей. Окружающие люди меня не понимают и даже бояться. Мы с тобой похожи, родственные души. Теперь, после того как я узнал твою тайну, мы связаны кровью навеки. Обещай, что будешь навещать меня в тюрьме. Ты – мой единственный близкий человек.
«Вот это я влип», – подумал Лавров, с трудом переваривая услышанную информацию. Немного поразмышляв, он решил подыграть Горбунову. Другого варианта все равно пока не было.
– Постараюсь приходить по мере возможности.
– Я очень люблю конфеты «Мишка на севере», принесешь? – мягко и немного по-детски спросил Виталий.
– Договорились. А теперь мне действительно пора идти. Пока.
– До встречи, брат.
Максим встал и постучал в дверь. Вошел Горохов. Крутанул головой по сторонам и, убедившись что все в порядке, увел Виталия из комнаты.
Лавров снова остался один. «Пока Горбунов знает мою тайну, я не могу чувствовать себя в безопасности, – подумал он. – Нужно срочно придумать, как устранить этого чудного парня с взглядом монстра».
Через десять минут вернулся капитан и снова повел Лаврова через многочисленные решетчатые заслоны. Когда они возвратились к главному входу, Максим сказал: