Девушка не ответила. «Узоры» покрывали не только ее лицо, но и тело. Глаза горели бешеным огнем, а скальпель в руке не позволял сомневаться в намерениях. Максим даже не пытался пошевелиться, прекрасно понимая, что привязан достаточно крепко. Он не испытывал страха.
«Значит, так мне суждено умереть, – подумал Лавров. – Что ж, закон равновесия одинаков для всех. Когда одному хорошо другому должно быть плохо. Видимо пришел мой черед».
Девушка подняла руку и резко воткнула скальпель Максиму в ногу. Сначала мужчина почувствовал сильную боль, а потом наступил покой, как тогда, в детстве. Мысли исчезли. Сознание стало медленно растворяться…
****
– Остановись! Что ты делаешь? Он же истечет кровью до приезда полиции, – услышала девушка голос в наушнике. Аня вздрогнула от неожиданности. Эмоции так захлестнули ее, что она с трудом осознавала, что происходит вокруг. Сейчас для девушки существовала только эта комната и сидящий в кресле окровавленный человек. Голос показался далеким и нереальным.
– Аня, нам надо уходить, немедленно возвращайся, – продолжал настаивать голос. И тут девушка поняла, что это Артем, и он завет ее. Сознание прояснилось. Окровавленный человек в кресле – Максим Лавров. Сначала он бесстыже разглядывал ее лицо не скрывая восхищения своей работой. Но, после того, как она, пылая гневом, воткнула скальпель в ногу, его взгляд остекленел, а лицо стало похоже на восковую маску. Это еще больше разозлило девушку. Она продолжала наносить удар за ударом, и только голос Артема ее остановил.
Аня уронила скальпель на пол. Она больше не чувствовала ни радости, ни гнева, только пустоту. Взгляд маньяка по-прежнему оставался застывшим и бессмысленным. Из ран на теле текла кровь. Девушка взяла его за запястье и почувствовала слабый пульс.
– Аня, чего ты ждешь? Я уже вызвал полицию. Ты хочешь, что бы они нас арестовали?
Аня развернулась спиной к креслу и выбежала из комнаты.
****
– Как он? – спросил Лавров – старший.
– Потерял много крови, можно сказать, чудом остался жив, – ответил Панкратов, лечащий врач.
Игорь Викторович посмотрел на Максима через стеклянную стену палаты интенсивной терапии. Сын лежал на кровати с открытыми, словно остекленевшими, глазами и не реагировал на происходящее вокруг. Руки и ноги покрывали бинты. Из вены тянулась капельница. Рот закрывала дыхательная маска.
– Тело вашего сына восстанавливается довольно быстро, – продолжил Александр Семенович. – К сожалению, о его разуме я такое сказать не могу. Максим в детстве получал какую – нибудь психологическую травму?
– Моя жена, мать Максима умерла от рака, когда мальчику было семь лет. Он очень переживал.
– Здесь что-то другое, скорее всего, связанное с насилием.
– Почему Вы так думаете?
– Такое состояние Вашего сына было спровоцировано нападением на него. Могу предположить, что сильная боль вытащила наружу воспоминая о подобном случае, произошем в детстве. Мозг, если говорить простым языком, не справился с большой нагрузкой и включил режим сохранения.
– Он поправится? – с тревогой в голосе спросил Игорь Викторович.
– Не хочу Вас обнадеживать. Очень велика вероятность того, что Ваш сын навсегда останется прикованным к аппарату жизнеобеспечения, – ответил Панкратов. – У Вас еще есть вопросы?
ebooksa