— Нет, я из Набережных Челнов.
— Татарка? — попытался он угадать.
— Мама и папа русские, — девушка едва заметно улыбнулась.
— Они знают, чем ты занимаешься? — допытывался Турпал. Ему была непонятна логика действий русской студентки престижного вуза.
Настя положила руки на стол.
— Я собиралась сообщить им все после того, как окажусь в Сирии, — сказала она.
— Ты хотела ехать с Хасаном Хусейном? — продолжал он расспрашивать.
— Да, — подтвердила Настя и опустила взгляд. — Он каждую ночь приходит ко мне во снах.
— Чем хорош для тебя ислам?
— Чистотой.
— Разве православие грязное?
— Кто ходит в церковь? — спросила она и тут же сама ответила: — Старушки да политики, которые хотят повысить свой рейтинг. Молодежь половину жизни тусуется по ночным клубам, пьет спиртное, курит, употребляет наркотики, а потом лечит своих больных детей…
— У тебя был в первой жизни парень?
— Я готовила себя к чистой любви и хотела подарить своему мужчине целомудрие…
— Почему ты так говоришь? — начал он злиться.
— Как?
Турпал щелкнул пальцами, ища подходящее объяснение:
— Ты подражаешь нашим женщинам, которые выучили русский, но ставят слова в предложениях так, как если бы они говорили на чеченском или арабском языках.
— Я пропиталась духом ислама, — с пафосом заявила Настя.
— Хорошо. — Турпал вздохнул. — А куда пропал твой жених?