Батыров отключил телефон.
Во двор вышла одетая в комбинезон Репина. От нее разило водкой.
– Ты выпила?
– На трезвую не смогу.
– Ладно. Сначала деда оттащим, потом Ванько. Ночью за нами твой Жора приедет, есть на примете хата в Зеленодоле, туда перекочуем.
– Я не хочу с ним жить!
– Ты все о своем? Сейчас не жить, сейчас выжить надо, дура! Пошли!
– Не ори на меня! Я ни в чем не виновата.
Батыров сдержал себя, а так хотелось влепить этой стерве по физиономии, чтобы знала свое место.
Главарь и его новоявленная любовница взялись за дело. Переложили труп деда в садовую тележку, откатили к болоту в лесу, сбросили труп в узкую полосу воды. Вернулись. То же самое проделали с телом Степана Ванько.
Лепко продолжала безразлично сидеть в углу камеры.
– Надо ее оглушить наркотой до беспамятства, иначе не перевезти.
– Дашь немного больше эфербона – уснет.
Убрав трупы, они присели на бревно.
– Что же будет дальше, Ринат? – спросила Репина.
– Ничего не будет. В Бадахшан сообщим, что у нас все нормально, продолжаем работу с девицей, потом доложим, что «кролики» сдохли. Получим деньги и новые инструкции.
– И так всю оставшуюся жизнь?
– Нет. Я вечно пахать на Сангала не собираюсь. Выкачаем побольше денег на всех, о смерти Ванько я говорить не буду, завалим твоего бывшего сожителя, Корвича, Борисова и рванем в Сибирь. Есть у меня дом в селе на берегу Енисея. Село небольшое, только на вертолете добраться можно.
– И зачем забираться в такую глушь?
– Это здесь глушь, там жизнь, всего валом. Но, главное, нас могут достать везде, но не в Сибири, куда Сангал точно не сунется. А сунется – в сибирской тайге и останется.