Чары Клеопатры

— Умею обходиться. Мужей надо беречь, — и рассмеялась. — А твой тебя устраивает? Слышала, ты недавно вышла замуж, отбила у какой-то разини?

— Не отбивала. Мы познакомились с ним, когда он был уже в разводе.

— Позвони ему, пусть и он приезжает к нам. Посидим, по рюмке выпьем.

— Нет, я ненадолго. Дома дел полно. В другой раз посидим.

Квартира у Подзольниковых оказалась далеко не роскошная: две комнаты по восемнадцать квадратных метров и кухня метров семь. Не кухня, а кухонька. Обстановка тоже не блистала: давно вышедший из моды польский гарнитур «Ганка» с двумя односпальными кроватями, простенький сервант, диван… И шторы на окнах не отличались оригинальностью — широкие полотнища из синтетической ткани с яркими цветами. А вот муж Алевтины буквально приковал внимание Клеопатры: высокий, стройный, с правильными чертами лица, если не считать несколько широковатый лоб с большими залысинами. Но это плюс тронутые серебром виски придавали лицу особое обаяние. Евгений Евгеньевич, как представился муж Алевтины, напомнил Клеопатре одного из известных испанских тореадоров, с которым ее познакомили однажды на корриде. У них даже завязался короткий роман, прервавшийся внезапно из-за серьезной болезни тореадора — он подхватил то ли какой-то южный вирус, то ли СПИД, и Клеопатра порадовалась, что их отношения не зашли так далеко.

— Женя, накрывай стол. — Алевтина протянула мужу пакет с шампанским и продуктами. — А мы пока приведем себя в порядок.

Евгений Евгеньевич безропотно повиновался жене и поспешил на кухню.

— Прошу, подруга, в ванну, там есть кое-какие косметические причиндалы. Наверное, не такие, как у тебя, но брови подвести, губы подкрасить есть чем.

Когда Клеопатра вышла из ванны, в комнате находился еще один человек, юноша лет семнадцати. Не трудно было догадаться, что это сын Алевтины и Евгения Евгеньевича. Похож он был на отца.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Здравствуй. — Клеопатра с улыбкой протянула ему руку. — Ты, значит, и есть Игорь? А меня зовут Зулейка Ивановна. Я уже наслышана о тебе. Говорят, ты прекрасно играешь на фортепьяно. Надеюсь послушать тебя.

— Сыграй, Игорек, пока мы своими делами будем заниматься, — попросила Алевтина.

Сын смущенно пожал плечами:

— Мама как всегда преувеличивает. Мне еще далеко до настоящих мастеров. — Но подошел к пианино и, помассировав пальцы, заиграл. Полились прямо-таки волшебные звуки вальса Штрауса, черный, полированный ящик будто выводил вместе с чарующими мелодиями слова: «Гуляли мы с тобой в лесу, трава и роща пьют росу…»

У Клеопатры душа запела. Так хотелось обнять этого красивого талантливого юношу, расцеловать. Права Алевтина: он гордость семьи — скромен, красив, послушен, вежлив. «А ведь и у меня мог быть такой сын или дочь, — с завистью подумала Клеопатра. — Что еще нужно для семейного счастья?»

И позже, когда они сидели за столом и пили шампанское, эта мысль не выходила у нее из головы.

Глава 19

Новые жертвы

Турсункул во всем любил основательность. Но не спокойную, лишенную всякого риска. Так, на лезвии ножа, он проводил грандиозные аферы, ставя на кон сотни тысяч баксов. Такого же стиля он придерживался в любых делах и вообще в жизни. Его восточная внешность, вроде простоватая, часто вводила в заблуждение партнеров.

В Королёве, куда Турсункулов прибыл для ревизии наркокурьеров и устроился в колледж тренером по фехтованию, он освоился быстро и сразу почувствовал себя как рыба в воде.