Одинокий всадник

Уже почти стемнело. Из степи веяло прохладой, па небосводе, подслеповато помаргивая, зажигались звезды. Округа наполнилась руладным стрекотанием кузнечиков. Неподалеку беспокойно фыркали кони.

— Что ты собираешься сделать, жезде? — спросил Раис.

— А по-твоему, что я должен делать? — уставился на него Кулбатыр.

— Наверно, уходить тебе надо, — неуверенно произнес Раис — Если поймают — несдобровать.

Усы Кулбатыра покривила диковатая усмешка. И тут же исчезла. Брови его снова сошлись на переносье. Он думал. Потом выдохнул всей грудью, будто сбросил какой-то груз, сказал внятно, твердо и, как показалось Раису, с каким-то просветлением:

— Правильно думаешь, Раис. Правильно. Надо мне уходить. И я уйду. Только не один, а, как мы и решили, вместе с Аккагаз. Дети пусть пока у матери останутся — не выдержать им дороги. А к тебе у меня просьба. Сделай доброе дело, проводи нас, пока мы не уйдем подальше отсюда. (Раис с готовностью кивнул.) А сейчас поезжай к Танату. Нарулген — это же совсем рядом. Дорога много времени не отнимет. А раз Танат решил делать добро, пусть делает до конца. Пусть докажет, что он мне настоящий товарищ — протянет руку помощи в трудную минуту. Передай, что именно так я и сказал. Мы будем уходить в Туркмению. Пусть сопровождает хотя бы до половины пути. Пару дней проведем в Карагандыкумах: если начнется погоня, только в песках и можно сбить ее со следа. Сегодня же ночью вы с Аккагаз покинете аул. Прихватите все необходимое. Продуктов побольше: известно, что нам предстоит... В пески сразу не суйтесь, чтобы раньше времени не наследить. Переедете бродом Калдыгайты, ступайте к Жиделисаю. Там безлюдно. А завтра вечером ждите меня в Батпакты, на той стороне туранговой рощи Котантал. Ты же бывал в тех местах? (Раис кивнул.) Танату скажи, чтоб ни в коем случае не заезжал в наш аул: попадется кому-нибудь на глаза — сразу разговоры пойдут. Пусть ждет меня завтра утром под Кыземшеком. А я еще одно дело сделаю... Все понял? Отправляйся в аул и передай Аккагаз все, что я сказал. Да уговорите там мать, чтоб не поднимала рева. Привлекать внимание людей не в наших интересах. Ступай, Раис...

— Хорошо, жезде.

Они сели на коней и направились к темнеющему в ночи силуэту Кыземшека. У подножия разделились.

— Да поможет тебе аллах, Раис!

— Будем надеяться, что встретимся живыми и здоровыми, жезде!

Парень повернул к своему аулу — Жылкыкудуку, а Кулбатыр — к Аккумам.

3

Северо-западнее Аккумов простиралась долина довольно внушительных размеров. Вдалеке она постепенно переходила в ровную степь, которая и упиралась в речку Калдыгайты. Здесь ставили свои юрты несколько аулов. Что же касается части ложбины, примыкавшей к Аккумам, она, как правило, была безлюдной: супесь с редкими уродливыми кустами караганника не привлекала скотоводов — слишком скудные земли.

Кулбатыр, петляя между приземистыми песчаными холмами, направлялся именно туда. Крепко стиснутые зубы, сведенные в одну линию густые брови, напряженность, с которой он держался в седле, — весь его облик выражал отчаянную решимость. Сейчас в нем не было ни переливающейся через край ярости, ни всепоглощающего гнева. В глазах его копилась тяжелая, черная ненависть. И хотя это чувство захватило, казалось, всего его, не давая думать больше ни о чем, Кулбатыр безошибочно следовал намеченным путем, все замечая в дороге и все узнавая.

Вот тут проходила некогда тропа караванщиков, направлявшихся в Кокжар. Вон там, за последними зарослями чагыра и караганника, поднимаются голые светлые вершины последних барханов Аккумов.

Высоко в небе стояла луна. Полная желтая луна, похожая на большое блюдо, которое хозяйка наполнила только что взбитым маслом. Мягкие лучи ее заливали округу серебристо-молочным приглушенным светом, оглаживали склоны холмов, проникали до самых днищ оврагов, ни одна былинка не оставалась без их нежной ласки.

Добравшись до лощины, заросшей полынью, одинокий всадник с рыси перешел на шаг. Возле некогда отвесного, а теперь осыпавшегося пологого склона он остановился и слез с лошади.

«Это где-то здесь», — подумал он.

Поднялся по склону наверх и начал оглядываться по сторонам, стараясь сориентироваться. Наконец глаза его остановились на небольшой купе кустов акации, и он не столько узнал место — узнать было трудно, — сколько догадался, что это именно там.

Пять лет назад, когда он был тут в последний раз, на месте буйно разросшихся сейчас кустов торчало лишь несколько довольно чахлых веточек. Он подошел к этим кустам, отмерил пять шагов на восток, потом сделал еще шаг вправо, скинул бешмет, опустился на колени и вонзил кинжал в мягкую, податливую, едва скрепленную корнями полыни землю.