Такой же высокий, как Клаудио, он, должно быть, и того же возраста. Коротко подстриженные волосы, строгое лицо. Несмотря на светлый цвет волос, у него удивительно темные живые глаза, спрятанные за очками в тонкой золотой оправе. Очки он немедленно снимает. Его руки, длинные и белые, очень аккуратно ухожены. Совершенно женские руки. Под длинной черной сутаной, доходящей ему до щиколоток, угадывается весьма спортивное тело.
Эммануэль удивлена: она ожидала увидеть типичного священника. Но приходилось поверить, что даже в самом сердце Ватикана жизнь бьет ключом и под сутанами! Затем она сравнивает его со своим гидом. Оба они словно изготовлены из одной матрицы, они как два дерева, посаженных в одной и той же земле, выросших вместе.
– Я не расслышала ваше имя, – говорит Эммануэль молодому священнику.
– Отец Бруно.
Он бросает взгляд на часы.
– Простите меня.
Он нажимает на одну из кнопок внутреннего телефона.
– Если меня будут искать, меня нет… Даже для Его Святейшества.
Он вешает трубку, открывает шкатулку и вытаскивает маленький железный ящичек. Затем он вынимает из кармана связку ключей, выбирает один из них и открывает ящичек. Эммануэль пытается увидеть содержимое – это второй ключ из кованого железа, на котором висит медальон. Священник прячет этот ключ в карман, закрывает ящичек, помещает его в шкатулку и закрывает ее на ключ. Затем он приглашает гостей следовать за ним.
Они делают несколько шагов по коридору и через маленькую дверь без замка, закрытую лишь с помощью простой защелки, выходят на открытый воздух, и оказываются в самом сердце садов папы римского. Эммануэль любуется чистотой аллей, красотой фонтанов, заботой, с которой подстрижена трава, разбросан гравий. Свет дня быстро тускнеет, окрашивая небо красным.
Они достигают белого деревянного портала. Святой отец достает связку ключей, и Эммануэль сразу же с усмешкой думает о «Святом Петре, работающем в раю». Он несколько раз поворачивает ключ в замке, и, наконец, двери открываются. Внутри, в зале, очень холодно.
Священник тщательно закрывает дверь.
Они находятся в небольшом монастыре, разделенном колоннами, в центре которого располагается вполне романтический колодец. Узкие окна отражают свет заходящего солнца, более яркого и малинового, чем в садах, окрашенных в фиолетовые оттенки.
Пересекая атриум, отец Бруно направляется к другой двери. Еще один ключ, вынутый из внушительной связки, и они входят. В то время как священник закрывает дверь, Эммануэль оказывается перед мраморной группой, установленной перед лестницей. Это исполненный в натуральную величину вариант Амура и Психеи, знаменитой работы Кановы. Копия практически полностью воссоздает оригинал, с той лишь разницей, что в этой скульптурной группе молодые влюбленные не сливаются в эфемерном поцелуе, который приближает их к бездне… Девушка лежит, раздвинув ноги, чтобы ее партнер мог дотянуться до ее божественной плоти. Юноша накрывает прелестницу своим телом так, чтобы конический стержень оказался у ее губ.
– Посмотрите, мадам, – говорит священник, – на то естественное выражение изумления, которое художник придал лицу Психеи. Обратите внимание на жадность языка Амура, и как вульва открывается этой первой неизвестной ласке.
– Святой отец, – возражает Эммануэль, – остановитесь, пожалуйста, а то я тоже поддамся искушению, хотя все это лишь только мрамор!
– Этот шедевр был найден в мастерской Кановы после его смерти. Композиция была замурована в шкафу с другими вещами, которые я покажу вам на верхнем этаже.
Эммануэль с трудом отрывается от созерцания произведения искусства и следует за священником по лестнице. Сильвана идет за ней.
– Я прошу тебя, – говорит она, вдруг обращаясь к Эммануэль «на ты», – не говори здесь в своей обычной манере. Даже князь Маджоре себе этого не позволял.
Эммануэль поворачивается к Клаудио, замыкающему процессию. Тот кивает головой, поддерживая сестру.
ebooksa