Спальня, в которой ты, он и я

22
18
20
22
24
26
28
30

Неожиданно снизу раздался сухой резкий стук и вслед за этим скрипучий протяжный звук старого ржавого металла. Мы обе так и подскочили на месте. Нам стало страшно. Зловещий звук повторился два раза. За окнами поднялся ветер, окружив стоящий на возвышенности дом своим тревожным дыханием. Ветер дул с моря.

– Не бойся. Это – ставни. – Соня старалась меня успокоить. – Петли при такой влажности, наверное, проржавели насквозь.

Большой глоток арманьяка. Огненная волна, прокатившаяся по пищеводу и теплом распространившаяся по всем внутренностям, помогла снять напряжение и немного расслабиться.

– Мне нужно позвонить маме, – вдруг вспомнила я и поднялась на ноги.

– Конечно, – покорно согласилась Соня, склонившись над пожелтевшими фотоснимками. – Я еще тут посижу.

Когда я спустилась вниз, то заметила через открытое окно, выходящее на море, что наступила ночь и кромешная тьма окутала виллу. Вдалеке можно было увидеть только яркий прожектор маяка Гран Жардэн, городское освещение нескольких зданий и цепочку уличных фонарей по дороге в Сен-Мало. Горизонт окрасился в черный. Мрак, завоевавший землю, заставил меня вспомнить о маме.

– Это я! – мне понадобились нечеловеческие усилия, чтобы придать своему голосу хоть немного непринужденного оптимизма.

– Добрый вечер, доченька.

Голос – как в плохие дни. Мама старается не показать, что чувствует на самом деле. Таким голосом она могла бы ввести в заблуждение весь мир, даже Лору Чаппиус, только не меня.

– Я получила в подарок огромную корзину с фруктами. Вот, буквально только что.

– Ну и как? Попробовала? Вкусно?

– Нет, нет. Ты понимаешь, я не голодна. Все эти лекарства и процедуры. Они выбивают мня из колеи…

Прирожденная сладкоежка, она отказывается от удовольствия попробовать фрукты. Это – плохой знак.

– Как ты себя чувствуешь, мама? Хочешь, я приеду?

– Нет, не надо. Оставайся там, где ты есть, дорогая.

Мы еще поговорили, но она постаралась поскорей завершить разговор. Чувствовалось, что каждое слово ей дается с трудом. Как только она повесила трубку, я набрала номер Людовика Пулэна. Это был ее лечащий врач, новоиспеченный доктор, только что закончивший обучение и поступивший на работу в клинику. Он был молод, но мама прониклась к нему симпатией. Каждый раз, когда она ложилась на плановое обследование, Людовик ухаживал за ней и назначал лечение. К нему же мама обращалась, когда испытывала приступы внезапной слабости. В этот вечер дело было плохо, очень плохо. Я это чувствовала.

– Доктор Пулэн?

– Да, – сердито ответил голос на том конце провода. – Кто его спрашивает?

– Мне очень жаль, что приходится вас беспокоить в столь поздний час. Меня зовут Анабель Лоран. Мы как-то встречались с вами у моей мамы. Я – дочь Мод Лоран.

– Ах, да-да, помню, – голос стал мягче.