В этот момент имя моего жениха появилось на экране телефона.
– У меня параллельный звонок, – проинформировала я Соню, – это Луи.
– Возьми трубку.
– Нет, это не так важно. Он перезвонит.
Он действительно перезванивал целый день. Звонки становились все настойчивее и чаще, но я сбрасывала вызовы. В конце концов он устал, и звонки стали реже, а потом вовсе прекратились.
Что мне сказала бы мама в такой ситуации? Какую простую и емкую пословицу бы шепнула на ушко, всегда зная, как меня успокоить?
«Возвращайся домой, доченька».
У Мод Лоран были поговорки на все случаи жизни, но единственными словами, которые спасали, по ее мнению, от любых бед, были: «Возвращайся домой». Найди убежище, возвращайся к истокам. Вновь обрети себя. Чувствуя, как глаза наполняются слезами, я вспоминала тот день, когда продала ее дом в Нантре.
– Возвращайся домой, – повторяла я вслух.
Я легла на кровать с еще влажными после горячего сна простынями.
7 июня 2010 года
«В 5 вы будете в сквере д’Орлеан, мы договорились?»
Вопрос секретарши «Мутализ» еще звенел в ушах. Обратиться туда было, очевидно, моей худшей идеей. Я должна была по порядку: 1) потребовать объяснений у Луи, Дэвида и Ребекки; 2) проникнуть в здание, куда ходит Арман, преследуя его; 3) в любом случае брать в помощники на борьбу с мельницами иллюзий верного Санчо[12] в лице Сони.
Почему я не сделала ничего из этого? Даже сейчас, оглядываясь в прошлое, я не могу объяснить. Наверное, потому, что мы сталкиваемся со своими страхами в одиночку, как это бывает в фильмах ужасов, когда, вопреки всякой логике, вместо того чтобы позвонить в полицию, разбудить жену или позвать на помощь соседей, герой спускается в одиночку в подвал, где сидит чудовище, которое в итоге убивает его.
Ведомая образом матери, которая, казалось, шептала мне одни и те же слова: «Возвращайся домой, доченька», я пошла пешком в сторону квартала Ла Тините.
Наступающий вечер был ласков и тих. Воздух столицы освежила гроза, и погода располагала к прогулке. Ветер доносил ароматы цветов, туалетной воды и горячих сэндвичей…
По дороге я пыталась возродить в памяти исторические анекдоты, которые рассказывал Луи во время наших прогулок по городу. Мне особенно запомнилась его теория, согласно которой каким бы ни было наше настроение сегодня, в Париже всегда найдется такой пейзаж, который сможет его отразить как зеркало.
Когда я проходила мимо развратной сауны на Севастопольском бульваре, где я была несколько недель назад, мои мысли приняли другой оборот. Вскоре мое воображение захватил хоровод обнаженных тел. Когда я пыталась их прогнать, они настойчиво возвращались, твердо решив обосноваться в моем сознании. Каждый раз их черты становились все более четкими.
Мало-помалу среди них стали различимыми две фигуры. Луи. И Аврора. Что, если я застала их в непристойной позе? Что, если, таинственно исчезнув, Луи улетел, чтобы воссоединиться с моей копией? Ребекка ясно призналась лишь в одном: они были любовниками «до и после» свадьбы Авроры и Дэвида. Почему Аврора не положила конец своей тайной связи с Луи? Неужели они просто не могли прекратить
Я изо всех сил отгоняла от себя эти образы, но они назойливо цеплялись ко мне, такие живые, что казалось, будто можно прикоснуться к ним, понюхать их, почувствовать дрожь на их коже и глухой стук бьющихся сердец. Это ощущение чуть не свело меня с ума лавовым потоком, сжигавшим напрочь мои последние и самые стойкие убеждения, и вскоре я уже не могла от него отмахнуться. Я чувствовала болезненное влечение той, другой, которая была мной и в то же время не была ею. В моем воображении, несмотря на то что она была старше меня на двадцать лет, ее тело осталось неизменным. В жадных руках Луи ее груди казались такими же упругими и высокими, как и мои. Даже ее вагина с полными большими половыми губами и нежно-розовыми малыми не постарела и была похожа на мою. Когда Луи внезапно вставил в нее свой средний палец, я подпрыгнула, словно это происходило со мной, и его движение наполнило меня удовольствием.