Валентина смотрит ему в глаза и вдруг понимает, что он интересуется этим не из похоти, а из любопытства, точно ему действительно важно, получила ли она удовольствие.
– Да, неплохо развлеклась, – отвечает она, зачем-то употребив слово из электронного письма Тео.
Леонардо поднимает бровь, видимо, ожидая продолжения.
– Это было очень эротично, – медленно произносит она. – Меня как будто унесло куда-то… В мыслях… – Она задумывается. – Это было неожиданно.
– Почему? – Леонардо весь подается вперед, как будто не хочет пропустить ни единого ее слова.
– Я никогда не думала, что меня могут возбуждать женщины. То есть… Неужели это значит, что я лесбиянка или бисексуалка?
Леонардо вздыхает, глядя ей прямо в глаза.
– Как я ненавижу все эти ярлыки. Гетеросексуал, гомосексуал, бисексуал, асексуал, мазохист, – перечисляет он, загибая пальцы, – нарциссист. – Последнее слово неприятно повисает в тишине.
Он спрыгивает со стола и садится рядом с ней. Он настолько близко, что она видит черные волосы, пробивающиеся из-под ворота его темно-зеленой рубашки.
– Я считаю, что обозначить сексуальность человека каким-то специальным термином невозможно. Она многолика и развивается, постоянно меняясь. Она может быть источником огромного удовольствия, а может – исходной точкой наших глубинных страхов.
– Получается, я никто? Занялась любовью с двумя женщинами… – Валентине то, что она об этом говорит вслух, кажется еще более фантастическим, чем само воспоминание о случившемся. – Это меня не меняет?
– Конечно же, это вас меняет. – Леонардо подается вперед и заглядывает ей в глаза. Когда он говорит, она чувствует на своих губах его дыхание. – Через секс мы можем очиститься, стать новым человеком. Секс может быть самым невинным, чистым способом общения двух душ и в то же время самым темным и грубым взаимодействием двух тел.
Леонардо откидывается на спинку дивана, держа бокал обеими руками. Глаза его сверкают так, что Валентине он кажется больше похожим на какого-нибудь возвышенного пророка, чем на владельца клуба садомазохистов.
– По большому счету, все, к чему мы стремимся здесь, – это научиться доверию. Мои клиенты приходят сюда из самых разных побуждений.
– Вы что, в это верите? – сердито восклицает Валентина. – Чушь! Вы оправдываете обычную измену.
– Какие отношения можно назвать лучшими, Валентина? – спрашивает Леонардо, чуть склонив голову набок. – Может, стоит прекратить обманывать себя и признать, что никто никому не принадлежит? Любовь убивает не измена, а ревность.
Ей сложно признать, что в других обстоятельствах она и сама могла бы произнести эти слова. Глубоко в душе Валентина согласна с ним. Но при этом она ненавидит ложь и обман.
– Я думаю, что, если оба партнера согласны, то пусть, но это неправильно, если один обманывает другого у него за спиной.
– Конечно, Валентина. Я тоже верю в честность.
Он встает с дивана, чтобы наполнить опустевшие бокалы.