Актриса

Добравшись к указанному в прописке дому, поднялась на третий этаж и остановилась возле аккуратной, но добротной двери. Ключ повернулся легко и, преодолев некоторую нерешительность, Оля вошла в прихожую. Прикрыв дверь, заглянула в комнату. Обстановка в квартире не слишком роскошная. Недорогая, пахнущая непередаваемым фабричным запахом, Икеевская мебель, чистая кухонька, кафельная плитка в сияющем белизной туалете.

Впрочем, разглядывать временное жилье было выше ее сил. Оля скинула чужой пуховик, следом стянула плюшевый ватник и начала разматывать всевозможное барахло, которое второпях разыскала в кладовой, чтобы придать себе вид габаритной старухи. Свалив пропотевшее тряпье в кучу отправилась на поиски ванной комнаты.

Сидя в залитой горячей водой ванне, вдруг с ясностью поняла, что все это произошло с ней. И арест, и побег, и остальное — не кадры из боевика, а реальные события. Апатия и тревога навалились с такой силой, что брызнули слезы. Жалость, страх и беспомощность, смешалось все. Неожиданная легкость, с которой удалось расправиться с насильником-вертухаем и проскочить мимо дежурного, можно было с полной уверенностью списать на немыслимую удачу и то, чему нет названия. Может быть, незримое участие погибшего наставника спасла ее, или это помощь высших сил? Тем не менее, сейчас, когда все осталось позади, она ощутила себя крохотной и слабой перед лицом сотен опасностей и угроз.

Всерьез надеяться, что можно противостоять машине, шестеренками в механизме которой служат тысячи, а то и десятки тысяч человек, каждый из которых куда сильнее и опытнее неопытной артистки? «Раздавят и не заметят», — она размазала слезы и постаралась хоть чуть-чуть успокоиться.

«А что дальше? Жить в ежеминутном страхе? И совсем никого, кто мог бы посоветовать или помочь».

Однако понемногу первый приступ депрессии утих. Наскоро смыв пену и вытерев тело роскошным банным полотенцем, заботливо повешенным неизвестным доброхотом на блестящую трубу-сушилку, прошла на кухню. Новые, недавно распакованные предметы обихода.

— Спасибо, — Оля прошептала это, в который раз обращаясь к своему спасителю.

Заглянула в забитый деликатесами холодильник, но поняла, что не сможет ничего съесть. Навалилась усталость. Осторожно, держась за шелковистую поверхность стены, двинулась по коридору. Открыла дверь в спальню. Плотный шторы, уютная тахта, прозрачный пакет с коробками косметических принадлежностей, стоящий посреди туалетного столика, а рядом серенький пластик миниатюрного ноутбука. Сил удивляться не было. Добрела до кровати и со вздохом облегчения опустилась на пружинный матрас, застеленный клетчатым, точь-в-точь как в старом доме, покрывалом. Уснула мгновенно.

Оля вынырнула из тягостного сна, стерла капли холодного пота с лица.

— Ничего… Ничего. Теперь все будет хорошо, — произнесла вслух и села на смятой постели. Сон как ни странно прогнал вчерашние тревоги.

Глянула на часы: «Восемь». Прошлепала по теплым доскам наборного паркета в кухню и, отыскав пакет с растворимым кофе, включила чайник.

А после кружки ароматного напитка полегчало. Исчез тягостный осадок ночного сна, поблекли вчерашние тревоги. «Ничего, и мы еще повоюем, — припомнила любимую поговорку деда. — И правда, что это я расклеилась?» — она вынула пакет и осмотрела со всех сторон. Надпись, сделанная рукой Михаил Степановича, предупредила: «При вскрытии содержимое самовозгорается». Адрес. Ничем ни примечательный городок в самом сердце России, славный разве что своим воздушно-десантным училищем и многовековой историей, улица, дом. И получатель. Простая и незатейливая фамилия. Петров В. М.

«Интересно…» — Оля вспомнила увиденный на столе аппарат и вприпрыжку побежала в спальню. Ноутбук, мощная двухъядерная машина, ровно загудел, прогоняя тесты, и выдал знакомую миллионам картинку скошенного холмистого поля. Ткнула пальцем в иконку, и, чудо, открылся сайт поддержки. Набрала поисковик и, после довольно долгих блужданий по ссылкам, сумела-таки найти адресную книгу искомого городка. Ты смотри, все верно. Петров В.М. телефон, адрес.

Сохранив страницу, задумчиво откинулась на теплые пластины приятно согревающей спину батареи: «И что это мне даст? Да все. Если этот В.М. не просто почтовый ящик, а лицо, обладающее информацией, или, как говорят, связной, вот пусть и связывает меня с теми, кто способен решить мои проблемы. Если для неведомых начальников покойного деда пара пустяков изготовить настоящие документы и приструнить зарвавшегося губернатора, то уж разобраться с несправедливым заключением под стражу — не проблема. Никто и не говорит о шантаже. Но почему именно почтой? А вдруг он переехал? Я обязана убедиться, хотя бы позвонить», — схитрила Оля.

«А пока, стоит заняться собой», — недолгое знакомство с содержимым высыпанной на кровать косметики показало — дед поступил весьма мудро. Он выбрал хорошего и грамотного консультанта. «Вот только один минус, — огорчилась она, с отвращением разглядывая сваленное в прихожей тряпье. — Неужели вновь придется натягивать грязные вещи, а как иначе?» Чтобы купить более-менее подходящую для молодой женщины одежду необходимо попасть в магазин. Вспомнила о широком жесте, когда вытряхнула все содержимое чужого бумажника:

«Да и ладно. Те деньги, после этого скота, все равно, что грязь…» — без всякой логики махнула рукой Оля. В раздумье прошла в комнату. Остановилась возле громадного экрана плазменного телевизора и, с внезапным озарением, потянула в сторону дверь шкафа-купе, притаившегося в углу. — Мама моя, — охнула от удивления. — Михаил Степанович, да чтобы такое упустил?

Пацан выскочил из подъезда, пнул удачно легшую под ногу пивную банку и, спрятав руки в карманы, двинулся прочь. Доведись стороннему наблюдателю всмотреться в удаляющегося от дома паренька, сто к одному сказал бы — обычный тинэйджер, чуть субтильный, но в целом ничуть не отличимый от тысяч сверстников. Модные, искусственно застиранные и потертые джинсы чуть мешковатого покроя, утепленные кроссовки и солнечно-рыжие волосы, торчащие из-под спортивной шапочки с логотипом известной фирмы.

Оля незаметно глянула на свое отражение в витрине: «Все вроде правильно. Хотя, кто их знает, этих малолетних? Проколоться можно на самом безобидном. Неправильно заправленной толстовке или шнуровке обуви. Да что и говорить? Сверстник раскусит на раз. Ну, в крайнем случае, посмеется лоховскому прикиду. А вот остальные, можно сказать с уверенностью, ничего не заподозрят. Не зря же она столько времени провела возле телевизора, прыгая по молодежным каналам отслеживая повадки и наряды современных деток».

Признать в угловатом подростке прежнюю Олю не сумел бы самый опытный физиономист. Центральный телеграф встретил многоголосым гомоном и суетой. Гортанные голоса рассказывающих о своем житье азиатов переплетались с чокающе-распевным говором жителей сибирской глубинки.

Выстояв недолгую очередь к автомату междугородней связи, заняла место разгоряченного джигита, скормившего последний жетон, и набрала код и номер. Обернулась к двери, прикрывая плотнее, и наконец, услышала спокойный мужской голос. — Слушаю, — отозвался невидимый собеседник.