Начало игры,

Тяжёлый взгляд Роджера был обращен в пустоту, и отражалась в нём одна лишь усталость. Смертельная усталость человека, который живет из одного упрямства, потому что ни смысла, ни цели в его существовании не осталось. Эсмеральда прижималась плечом к угрюмому Тарзану. Покахонтас гладила тонкими пальцами эполет на плече Щелкунчика. Железный Дровосек мрачно смотрел под ноги. Тереза шевелил губами, видимо, молился. Лица, лица, лица…

И тут взгляд Айи застыл на одном из них. Доктор Куин стояла чуть в стороне, но смотрела не на талантливое душераздирающее граффити Питера Пэна, а на своих спутников. Смотрела с грустью и такой жалостью, что у Айи дрогнуло сердце. Впрочем, много ли ей надо было?

В этот самый миг на девушку ледяным потоком снизошло внезапное и запоздалое понимание. Микаэла — не сумасшедшая, а совершенно нормальный человек!

Доктор. Она ведь настоящий доктор. Единственная из всех, кто в постоянном адеквате, у кого не бывает отрешённого пустого взгляда, кто замечает и не упускает ни одной детали происходящего, не суетится попусту, но всякий раз видит, кому нужна помощь, и без труда может добиться от любого из кроликов того, чего хочет. Да, главарь, у них, безусловно, Роджер, но Микаэла — единственный психически здоровый человек, и этот психически здоровый человек уже много лет живет с сумасшедшими и выдает себя за одного из них. Причём сумасшедшие к нему прислушиваются. Тогда как сама Куин, не будучи безумной, совсем не опасается своих нестабильных друзей. Или пациентов?

И в тот же миг доктор Майк перехватила ставший слишком пристальным взгляд Айки. Рот у девушки испуганно приоткрылся, потому что она поняла: эта странная женщина, исполненная глубокого внутреннего достоинства, без труда прочитала немудрёные мысли, написанные на вытянувшемся лице мисс Геллан.

Микаэла вздохнула и медленно покачала головой, не отводя взгляда от девушки. А потом, не рассчитывая, видимо, на Айину сообразительность, приложила палец к губам.

Поняла.

Что там Керро говорил про четвертого научника? «Накосорезить не успел». Или не научник, а кто-то из врачей, утративший лояльность к корпорации? Усомнившийся в целях? Отщепенец, сбежавший в чёрные сектора от работы, которую не хотел выполнять? Точнее, отщепенка. Кто выпустил всех этих дуриков? Кто помог им сбежать и спалил лабораторию? И кто тянет их до сих пор, когда препаратами, когда ласковым словом и утешением, а когда и мягкими намёками, например, как сейчас.

Доктор Куин подошла к Роджеру и негромко спросила:

— Наверное, пора выезжать?

С лица главкролика слетела задумчивость:

— Да. По машинам.

Женщина кивнула.

А потом кроли один за другим молча подходили к нарисованной Алисе, и каждый клал под рисунком что-то мелкое — пуговицу, резинку для волос, монетку…

Будто завороженная, Айя тоже устремилась следом… Сперва она хотела положить нож, но вовремя сообразила, что вряд ли там, в мире Мечты, Алисе понадобится оружие. Поэтому она сняла с волос алую ленту. Эту ленту Алиса прошлым утром выбрала для своей подопечной сама, сама же её и завязала красивым бантом, плотно стянув рыжие патлы.

Яркая атласная полоска легла на бетонный пол рядом с другими дарами, и Айя пошла следом за кроликами на улицу, так же молча, как и остальные. Ей очень хотелось оглянуться, бросить прощальный взгляд на комнату, с которой у неё теперь было так много связано, посмотреть на Алису — умиротворённую и красивую, на белый домик, а еще на то, что положит Керро, но… что-то помешало ей обернуться. Наверное, страх.

* * *

Сигнал голографона прозвучал ровно в семь тридцать утра, как по расписанию. Эледа в это время наслаждалась чаем и еще сидела в мягком халате и чалме из полотенца.

Мисс Ховерс приняла вызов и улыбнулась.

— Мама, привет!