Начало игры,

— Нет, — ответили ему. — Прости. На твоих лежках здорово, но слишком расслабляешься. Потом на улице тяжко.

Мужчина хмыкнул и сказал с плохо скрываемым сожалением:

— Нет, так нет, — однако сразу же прежним вкрадчивым голосом снова предложил: — Пойдем?

Раздался тихий смех:

— Отстань. И очки свои не надевай… Ты в них слишком много видишь.

— Как скажешь, моя леди…

— Не ёрничай, — представилось, что незнакомка легонько толкает своего собеседника в плечо. — Пошли к остальным?

Послышался шорох надеваемой одежды, а через минуту — удаляющиеся шаги. Стало тихо.

Айя смотрела в полумрак, с трудом соображая, что с ней, где она, кто и о чем говорил и почему беседующих мужчину и женщину не было видно. А еще — откуда этот слабый, мягкий, такой уютный свет и негромкое потрескивание?

Тут было тепло. И спокойно. Айя лежала на чем-то мягком и отрешенно скользила взглядом по стенам. Одна была разрисована граффити. Но не виденной ранее мешаниной острых угловатых букв, не похабщиной, как на улицах, а чем-то красивым. В полумраке удалось различить лесную дорогу, тянущуюся среди деревьев, и в просвете стволов — дом, в окне которого горит свет. Красиво… Что-то было там еще, но в темноте не разобрать.

Девушка поднялась на локте и огляделась. Большая комната. Ни мусора на полу, ни битого бетона. Оконный проем затянут пленкой, в углу стоит железная бочка из-под машинного масла. Сверху из нее торчит труба, выведенная в пробоину в стене, а в самой бочке вырезана дверца, подпертая сейчас кирпичом. И за дверцей горит огонь. Настоящий огонь! И это он так потрескивает.

Айя села рывком и лишь в эту минуту поняла, что вместо одежды на ней только приклеенный пластырем перевязочный пакет на боку, а еще теплое одеяло, которым кто-то заботливо ее укрыл. Девушка огляделась по сторонам в надежде отыскать свои вещи. Увы, их нигде не было, только вдоль стен лежали развернутые спальники. Но, ни рюкзака, ни даже брошенной в кучу одежды, не говоря уже об оружии. Ничего.

Голая. Во всех смыслах этого слова. Айя покосилась на противоположную стену, в которой виднелся дверной проем. Мужчина и женщина, похоже, вышли из соседней комнаты за полуобрушенной стеной, и оттуда же лился мягкий приглушенный свет. Не электрический. Такой приятный, теплый, но очень уж бледный.

Сидеть в темноте голышом, закутавшись в одеяло, было хорошо и спокойно. Вставать не хотелось. Ведь за подъемом неизбежно придется искать выход из ситуации, принимать решения… А пока сидишь, слушая потрескивание огня в бочке, можно ни о чем не думать.

Впрочем, не думать в черном секторе опасно для жизни. И тот, кто Айю сюда притащил, вряд ли сделал это по доброте душевной. Девушка, закусив губу, отлепила пластырь и заглянула под перевязочный пакет. Глубокая борозда, оставленная пулей, пропахала правый бок. Однако сейчас безобразная рана была обработана, а перевязочный пакет, судя по всему, пропитали раствором, ускоряющим регенерацию. К утру, наверное, останется только рубец.

* * *

Нескладный парень в ярко-красном полукомбинезоне на голое тело ни минуты не мог усидеть на месте. Он ерзал, крутился, вертелся, вскакивал, начинал бегать по комнате:

— Собака ты страшный! Ни респекта, ни уважухи! Пришел и сразу к Алисе. Чё за игнор?

Керро откинулся на импровизированной лавке и ухмыльнулся:

— Роджер, вы меня в гости звали? Звали. Я пришел? Пришел. Кто встретил? Алиса!!!