– Нет, у меня нет девушки.
– А вы хотите, чтобы была?
Он задумался:
– Ты имеешь в виду, что ощущения, которые испытываешь во время поисков пропавшего носка, похожи на те, что испытываешь, когда ищешь любовь? – Он попытался сформулировать вопрос так, чтобы сказанное мною звучало не так глупо, однако ему это не удалось.
Я снова выкатила глаза. Что-то слишком часто он вынуждал меня делать это.
– Нет, это такое чувство, когда ты знаешь, что чего-то в твоей жизни не хватает, но никак не можешь это отыскать, сколько ни стараешься.
Он смущенно прочистил горло, схватил карандаш и бумагу и сделал вид, будто что-то записывает.
Явно пришло время рисовать чертиков.
– Я вам действую на нервы, да?
Он улыбнулся, и его улыбка разрядила напряжение.
Я попыталась объяснить еще раз:
– Может, будет понятнее, если я скажу, что, когда ты не можешь найти пропажу, это примерно то же самое, когда ты вдруг не в состоянии вспомнить слова любимой песни, которую давно знаешь наизусть. Или когда неожиданно забываешь имя человека, которого очень хорошо знаешь и с которым встречаешься каждый день, или название знаменитой группы, которая поет какой-нибудь хит. Это так напрягает, что крутишь и крутишь такие мысли в голове, потому что знаешь: ответ наверняка существует, но никто и никогда тебе его не подскажет. И эта мысль долбит и долбит тебя и не дает успокоиться, пока не найдешь ответ.
– Я понимаю, – проговорил он мягко.
– Хорошо, тогда умножьте это чувство на тысячу.
Он задумался:
– Ты очень зрелый человек для своего возраста, Сэнди.
– Забавно. Потому что я-то надеялась, что вы знаете гораздо больше в вашем возрасте.
Он хохотал, пока время сеанса не истекло.
Этим вечером за ужином папа спросил меня, как все прошло.
– Он не смог ответить на мои вопросы, – сказала я, хлебая суп.