— Где именно?
— Сказать по правде, я сам не знаю. Как раз хотел у тебя спросить.
Хуан нахмурился.
— Понимаешь, — произнес Кларк, пронзительно глядя на него, — мне кажется, что-то болит у моего врача, а он никак не может собраться с духом и сказать об этом прямо.
Хуан вздрогнул. Он поднялся с колен, подошел к окну и выглянул на улицу — казалось, доктор вознамерился любоваться звездным небом.
— Это так заметно?
— Да.
— Сожалею. Мне не хотелось выказывать свои чувства, расстраивать дорогих мне людей.
— Но что тебя гложет? — спросил Кларк. — Может, я помогу?
Хуан помолчал, а потом, тяжело вздохнув, обернулся и посмотрел на Кларка. Взгляд доктора был печален.
— Думаю, вы знаете мою историю. По крайней мере, ее часть. Я стал врачом вопреки воле отца. А еще… я виновен в смерти брата.
Кларк жестом остановил его.
— Нет. Этого я не слышал. Твой брат сломал ногу, и у него началась гангрена. Ты ампутировал ногу — так поступил бы любой врач, хороший врач, конечно… И тогда твой брат решил покончить жизнь самоубийством.
Хуан взмахнул рукой, словно отметая возражения Кларка.
— Отец думает по-другому. В ту ночь он выгнал меня из дому и сказал, чтобы я не смел возвращаться.
— Мне жаль, — с грустью произнес Кларк. — Представляю, как тебе было тяжело.
— Да. Мне было тяжело. Но теперь, когда я вновь собираюсь лечить людей, мне хочется только одного: получить благословение отца. Это мое заветное желание. — Хуан помолчал с минуту и после некоторого колебания продолжил: — Наверное, вам это покажется глупым, но…
— Ничего подобного. На твоем месте я чувствовал бы себя так же.
— Правда?
— Да.