Астматически сипя, лифт прибыл на подвальный этаж. Гостиничных лифтов я побаивалась, однако когда работала горничной под началом фрейлейн Мюллер, то достаточно покаталась на них с уборочными тележками и бельевыми мешками и они всегда работали безупречно. Они скрипели, дёргались туда-сюда, что, конечно, не внушало особого к ним доверия, зато, прибыв в пункт назначения, они каждый раз издавали мелодичное «динь!».
Вместе со мной в лифт вошла одна из девушек, которых на праздники взяли помогать на кухне. Она была ненамного старше меня и очень симпатичная, хотя сейчас выглядела усталой и расстроенной. Закрыв тяжёлые дверцы лифта, она сняла свою накрахмаленную шапочку и расстегнула верхнюю пуговицу белой поварской куртки. Я не видела её раньше, но, когда она прислонилась к стенке лифта и вздохнула, мне почему-то показалось, что ей можно доверять.
А когда она открыла рот – тем более.
– Любовь делает из людей идиотов, правда?
– Это точно! – подтвердила я. – Наверное, ключевые области мозга блокируются, если постоянно о ком-то думаешь.
– Вот так всегда: бережёшься-бережёшься, держишься подальше от сомнительных парней, а потом в один прекрасный день бац! – и всё, твоё сердце тебе уже не принадлежит.
– Ты совершенно права! – с жаром закивала я. – А тому, кому оно принадлежит теперь, оно на фиг не нужно. Хотя оно лежит прямо у него перед носом!
Покряхтывая, лифт тронулся с места.
– Вообще-то есть только три варианта. – Незнакомая девушка заправила за ухо прядь волос, и я обратила внимание на её изящные серёжки, похожие на капельки воды. – Ну, или четыре, если считать вариант, при котором твоё несчастное сердце так и останется лежать в грязи, пока не перестанет биться.
– Нет, это, конечно, идиотизм.
– Второй вариант – подобрать сердце и вставить его обратно, причём так, чтобы никогда в жизни его больше не терять. – Она выжидательно посмотрела на меня. Я покачала головой. Озлобленность и печаль были мне решительно не по душе.
– Третий вариант – поднять своё сердце, почистить его как следует и бережно вложить этому идиоту прямо в руки, – предложила девушка.
– Слишком опасно. Он же может снова его уронить или даже выбросить. – Перед моими глазами возникла чёткая картина, как это всё происходит. Если бы писатель мог прочитать мои мысли, он, несомненно, получил бы большое удовольствие. – Или положить его на полку рядом с другими подаренными разбитыми сердцами и запереть на ключ.
Раздалось мелодичное «динь!». Мы прибыли на третий этаж.
Открывая внутренние створки лифта, девушка вымученно улыбнулась мне:
– Ну да, некоторый риск имеется. Но иногда оно того стоит.
– А какой четвёртый вариант? – спросила я, выходя из лифта.
Девушка не последовала за мной: ей нужно было выше.
– Очень простой. Ты оставляешь своё сердце лежать там, где оно лежит, а вместо него забираешь его сердце. – Девушка повысила голос, перекрикивая скрип закрывающейся решётки: – Эту возможность ты всю дорогу упускаешь из виду, Фанни!
Это сравнение мне так понравилось, что я машинально бросила взгляд на пол – проверить, не лежит ли там чьё-то сердце. Ничего там, естественно, не было. Когда я снова подняла глаза, лифт уже тронулся с места. Я не успела спросить девушку, как её зовут и откуда ей известно моё имя. И даже мои душевные переживания.