Нова. Да, и Гоморра

— Да-да, конечно, — перебил бюст. — Знаю, знаю. Но вы не можете не чувствовать некоторое уважение к этим мелким говнюкам. О да, да. Мне это прекрасно известно.

Нарастающий смех был прерван рокотом внизу и тремя отчетливыми ударами, причем второй удар прозвучал значительно громче первого и третьего.

Бабуин скосил глаза, чтобы посмотреть на часы, и как раз в это время Максимиллиан открыл дверь: стрелки показывали семнадцать минут третьего.

Максимиллиан вернулся с прогулки полчаса назад и уже довольно далеко продвинулся в сравнении аполлинеровского «Убиенного поэта»[58] с переводом Паджета, когда сквозь закрытую дверь донесся вой уницикла.

— Воистину говорю вам, братья мои, — читал он, — лишь немногие зрелища не угрожают душе. Кроме театра природы, я знаю лишь один… — Максимиллиан поднял голову и нахмурился; знакомый вой перешел в знакомый рев. — …лишь один, куда можно было бы пойти без страха… — Мотор кашлянул и замолчал, и Максимиллиан закрыл книгу.

— Макс!

Дверь с шумом распахнулась, с размаху стукнулась о книжную полку, и в комнату ворвался Джоуи:

— Макс, оно чуть сюда не проникло! Но у него ничего не вышло! Я перехитрил его! Я заманил его в цистерну. Оно споткнулось и упало в… Боже мой, Макс!

— Ты о чем?

— Оно хотело открыть запертую комнату! — захлебываясь, кричал Джоуи, — И выпустить! Но я не дал! — Он схватился за край стола. — Макс, не делай таких больше! Макс, умоляю, никогда больше таких не делай!

Максимиллиан покачал головой. Ему хотелось, чтобы Джоуи больше никогда не врывался в его тихий уютный кабинет. Это стало его самым сильным желанием.

— Не делать чего?

— Ну, таких вот, как эти!

— Черт побери, Джоуи, убирайся отсюда вон!

Он встал, дивясь силе своего гнева и понимания, что подергивание мышц на лице — его собственная гримаса от недовольства чересчур громким голосом.

Джоуи попятился к двери. Он трижды пытался выговорить какое-то слово, но всякий раз застревал на букве «б». Потом он развернулся и ушел.

За стенкой снова загремел уницикл. Максимиллиан сел и не смог отыскать место в книге, на котором остановился.

Джоуи грохотал вверх по ступеням башни. Ему было плевать, что Макс не знает, от какой опасности он их только что спас. И плевать, если Макс не даст ему больше ни одной книги во веки веков. И выходил ли когда-нибудь Макс из своего пыльного кабинета, тоже плевать. И если он сильно разозлится, то Максу лучше поостеречься, потому что он может его уничтожить.

Он домчался до самого верха и выкатил на крышу башни. Удержался рукой за стену, слез и прислонил уницикл к дверной ручке.

В бегущих облаках возникала и пропадала крохотная луна. Возле балюстрады блестела лужа, ветер морщил ее поверхность и трепал его волосы, так что они щекотали лоб.