Вернуть себя

– Я впечатлен, Волк. Не ожидал от тебя.

– Папа! – выдохнул Драко, всматриваясь в темноту.

– Северус, – Ремус тоже был потрясен. Пол комнаты покрывал такой толстый слой пыли, что он не смог почувствовать запах от приближения человека или услышать приглушенный звук шагов сквозь шум их разговора.

Темные глаза проигнорировали сжавшихся подростков и скользнули с одного ребенка на другого. Драко не испугался. Он был уверен, что поступил правильно, как того и требовали обстоятельства. А вот Гарри не был настолько спокоен. В потемневших глазах светился ужас, лицо побелело.

Северус взглянул в глаза оборотня. С одной стороны к Люпину прижимался Драко, с другой, к ногам, жался Гарри. Ремус бессознательно поглаживал их по спинкам. Его лицо казалось усталым, но тело крепким и здоровым, в глазах читалось облегчение. Он хорошо смотрелся с детьми.

Северус резко тряхнул головой, отгоняя странные мысли.

– И что здесь происходит? – заранее зная ответ, требовательно произнес он, снова опуская взгляд на Драко.

Блондин принялся объяснять, почему он придумал план побега, и что произошло прошлой ночью. Когда мальчик закончил, все присутствующие застыли, ожидая реакции Снейпа. Самым пристальным был взгляд Гарри. Мальчик выглядел, как приговоренный к казни, не было даже намека на надежду в изумрудных глазах, и это безмерное отчаяние заставило Драко пошатнуться и прижаться к ногам Ремуса.

– Я уважаю твое решение защитить Гарри. Не сомневаюсь, что ты тщательно взвесил последствия как своих действий, так и последствия бездействия, и решил, что лучше. Я верю, что ты оберегал Гарри. Но совершенно непростительно оставить в неведении меня. Я, возможно, помог бы, если бы посчитал, что так уж необходимо обвести вокруг пальца твою мать, и, полагаю, что неплохо справился бы с этой сложной задачей.

– Прости, папа, – Драко опустил глаза.

– Надеюсь, это не повторится.

– Нет, папа, – с готовностью согласился Малфой.

– Вы оба прощены. Но в наказание никаких сладостей в течение трех дней.

Гарри задохнулся, но теперь не от страха, а от удивления. Из его горла вырвалось рыдание, из глаз покатились слезы, его затрясло. Драко подошел к нему и улыбнулся. Брюнет, крепко сжав его руку, не сводил глаз с отца.

– Ты… ты говоришь, что все ещё любишь меня?

– Идите сюда, – строго произнес Северус, но и Гарри, и Драко видели облегчение и нежность в его глазах. Они подбежали к нему и Северус, став на колени, обнял обоих. – Конечно, люблю. Ничто не изменит этого. И никто. Никогда.

Джинни сползла по стене на колени, и только Невилл спас ее от удара лбом о пол. Рон стоял с открытым ртом, словно изваяние, а Гермиона, впервые в жизни, вытаращившись и став похожей на сову, глупо моргала. Даже слизеринцы выглядели ошеломленными, прилагая при этом массу усилий, чтобы сохранить невозмутимость. Ремус понимал, что Северусу не нужны свидетели и комментарии, от которых не удержатся студенты, когда придут в себя, и шагнул вперед, переключая внимание на себя и давая зельевару время побыть с мальчиками.

– Спасибо, что позаботились о продовольствии для них, – громко сказал он и посмотрел на Рона и Винса. – И спасибо, что удостоверились, что они здесь в безопасности. Теперь о них позаботимся мы, а вам самое время вернуться в школу. Не стоит возбуждать подозрения.

– Конечно, – без возражений согласилась Панси и, прямая как палка, двинулась к выходу. Винс поспешил за ней.

– Гарри уже добился больших успехов. Просто нужно время, – говорил Ремус, подталкивая онемевших гриффиндорцев к выходу, словно заботливый пастух непутевое стадо. – Уверен, вы уже не раз расспрашивали Дамблдора. Он расскажет вам все, что можно, но вы должны помнить, что кое-что все же должно оставаться тайной. Поверьте, если будет нужна ваша помощь, мы обязательно обратимся к вам.