Ничего не изменить

Дозорный заерзал на табурете:

– А сны никакие странные не снились, нет? Я просто огни во сне видел, вроде тех, что по берегу били тогда. Ты ничего не помнишь такого?

– Слушай, было ведь… точно помню: снился мне салют, огоньки везде, я ж подумал ещё, что салют красивый, – шкипер оторопело посмотрел на Симонова и поставил кружку на стол. – Ты же не думаешь, что…

– Не знаю, Вить, не знаю! Не могло же нам двоим показаться? Значит, опять удар был! Ах ты… – и моряк грубо выругался, схватился за голову, и подошел к окну.

– Только вот кого и по кому? – Виктор огорченно посмотрел на товарища.

– Ну, ежели подумать, то мы в одну сторону лицом лежали, значит, точно что-то по нам попало. С другой стороны, может тоже что-то было, да мы не видали. Может и волну эту, проклятую, пропустили, а? – резко обернувшись, дозорный уставился на Смутьянова.

– Исключено. Утром пыли внизу не было, и дозиметр ничего не показал, – Виктор смахнул крошки со стола. – Может это и не ядерные бомбы были, а ещё чего. Не будем торопить события, узнаем всё на месте.

Ремонт затянулся ещё на неделю. Оказалось, что недостаточно материалов, и приходилось ухитряться сокращать расстояние, делать связки и спайки, кое-где даже пилить или сверлить борт. Изменений в окружающем ландшафте не было: серое небо, серое море, пронизывающий ветер и неизвестность. Радиоэфир молчал, на горизонте не было ни судов, ни огней, ни взрывов. Лишь берег всё светился по ночам, что свидетельствовало о многочисленных пожарах.

Симонов уже стал шутить про Робинзона и Пятницу, когда прошло десять дней с прибытия Виктора на маяк. Шкипер занимался эфиром, изучал инструкции, подготавливал катер, чертил в картах, готовил экипировку и провиант к отбытию в любой момент, пересчитывал топливо и емкости с водой. Воды, кстати, было достаточно в баках на маяке – морскую решили не брать даже для бытовых нужд, в том числе, не ловить рыбу. В один из вечеров даже решили примерить костюмы РХБЗ – выглядело это достаточно комично, так как два пожилых матроса кряхтели, и еле залезли в защиту без посторонней помощи.

В последнее утро перед отправлением они плотно позавтракали, оставили на маяке журналы и записку тому, кто мог посетить это место после них. Собрано и упаковано было все полезное, что нашел Смутьянов – от 50 рублей, собранных по тайникам, до ракетницы с семью патронами. За двадцать минут до отхода маяк обесточили, погрузили припасы и топливо, которое осталось. Виктор стоял за штурвалом, а Симонов отвязывал шкерты, когда оба увидели группу чаек, беззвучно приземлившихся рядом на воду. Они качались на волнах, открывая клювы, и не издавая ни звука.

– Витя, это они чего… – дозорный замер с канатом в руках, безотрывно смотря на птиц.

– Слепые… – у штурмана побежали мурашки по коже, когда он увидел, что чайки смотрели на них белыми, ослеплёнными глазами. Птицы целой стаей увидели сверхяркую вспышку ядерных ударов, и теперь были обречены на неминуемую голодную смерть.

– Давай быстрее, – сказал Смутьянов и завел двигатель.

Глава четвертая. Берег в огне

Ветер колыхал флажок на носу катера. Море было спокойным, а вот небо темнело и наливалось чем-то свинцовым, ядовитым, тяжелым. Стелился легкий утренний туман. Потрескивание дозиметра внушало некоторое спокойствие. Начинался путь – к спасению или гибели. Путь в неизвестность.

Они уже достаточно далеко отплыли, когда Симонов тронул шкипера за плечо.

– Витя, ты… ничего странного на берегу не замечал, когда отплывали?

Смутьянов застыл каменной глыбой, он словно прирос к штурвалу и, не отрываясь, смотрел в сторону берега. Казалось, он не только не слышал вопрос товарища, но и ничего не чувствовал. Он видел. Видел собственными глазами и отказывался им верить. На краешке покинутого острова, накрывшись старым мешком, стояла фигура и грустно махала им вслед рукой. Всего мгновение, Смутьянов увидел это краешком глаза, а потом ничего не стало. Это психоз, галлюцинация, просто они устали.

Берег был совсем близко – за два часа они преодолели всё расстояние, запасов топлива хватало с избытком, но когда-нибудь закончатся и они, тогда придется бросить катер. Виктор остановился в километре от пристани 106 ДМРК ВМФ СССР – это Лиепая, Латвия. Он схватил бинокль и стал жадно вглядываться в полоску берега.

Берег был поражен – не ударной или световой волной. В городе пылал огонь, но не так сильно, как берег южнее. Видимо, базу сочли недостаточно опасной, поэтому удара не было. Кругом виднелись следы разрушений: катера разворочены взрывами, везде валяются вещи, техника, и даже оружие, пострадали береговые постройки. И ни одного человека.