— Не может быть, чтобы ласточка, — не согласилась она и бросила сигарету. — Как тут хорошо!
— Да, тихо.
— А почему мы сюда пришли? — Девушка стояла так близко от него, что он спокойно мог ее поцеловать. Она бы не возразила — Иван видел.
— Да мы тут пацанами играли, — застенчиво ответил парень. — В войну, в казаки-разбойники" да во все… Теперь той компании уже нет.
— Ясно. Мне тоже одиноко, — вздохнула она.
Эта девчонка говорила, как старушка. — Как-то не вижу смысла в жизни. Мать говорит — учись, работай. А мне нужен только балет. Ты понимаешь?
Он кивнул. Ему не хотелось, чтобы она говорила о балете — их это слишком отдаляло. И в то же время гордился ею Балет! Надо же! Она продолжала:
— Когда у меня была эта травма… Ах, да ты не знаешь, — наклонилась и коснулась правого колена:
— Вот тут. Я больше не могла танцевать. А травма случилась оттого, что перезанималась, потеряла контроль, ну и… Упала с партнера. Он меня поднял и не удержал Я упала… На колено.
Она помолчала.
— Могло быть и хуэке, — вздохнула Наташа— Если на спину или головой приложиться об паркет. Там же ковриков не постелено. Мне повезло. Знаешь, когда мне сказали, что больше танцевать не буду — я решила умереть. Купила димедрол в аптеке. Наглоталась его с чаем. Уснула. Ну, откачали. Мать за мной следила, спохватилась, что крепко сплю… Сейчас хочет выдать меня замуж.
— А мне мать тоже все говорит — женись… — некстати сказал он.
Наташа рассмеялась:
— А ты женись!
— На тебе бы я женился. — Он тоже улыбался, но получалось плохо — щека задергалась от волнения, улыбка вышла кривая и глупая.
Наташа все еще смеялась:
— Пошли, скажем мамам, что мы женимся?!
Они же упадут!
— А может, благословят? — возразил он. — Слушай, а как ты время проводишь? Может, сходим куда-нибудь вечером?
— А куда?