— «Факты, названные в передаче, и без того всем известны»? — спросил Саша, снова находя это место в статье.
— Во всем мире идут ток-шоу, где задают кучу острых вопросов… Но ведущих из-за этого не убивают, — возразила Ира. — Это не такая уж рискованная профессия.
— Малыш, выпей таблеточку! — настаивал Саша, приближаясь со стаканом воды.
Она послушалась и потом долго ловила воздух приоткрытыми влажными губами. Саша сидел рядом и держал ее за руку. В палате было пусто — теперь Иру, как героиню дня, перевели в отдельную палату, правда, совсем крохотную. Тут едва помещались кровать, капельница на штативе, тумбочка и сам Саша на поломанной табуретке. Мебель и постельное белье в ее персональной палате были такие же убогие, как и в остальных, обычных.
— Ну, хорошо, — сказал Саша, увидев, что та прикрыла глаза и успокоилась. — Не веришь газете, следователю, мое мнение для тебя тоже ноль. А что скажешь о предсмертных словах твоего мужа?
Он же прямо сказал: «Боюсь, я подставил тебя под удар!» А перед этим ходил к Жумагалиеву.
— Идиот… — отчетливо выговорила Ира. — Что мог иметь против меня несчастный Жумагалиев?!
— Я согласен, Жумагалиев — симпатичный мужик, у него экзотическая внешность, он богатый и еще не старый. Но даже если он тебе понравился, нельзя обольщаться насчет его морали. Морали у таких людей нет. В тебя стреляли, никуда не денешься.
— Мне страшно, что настоящий преступник на свободе, — монотонно произнесла она.
— У тебя нервы разболтаны.
— Уйди, — попросила Ира.
Он посидел еще немного и в конце концов понял, что подруга говорила серьезно. Встал, тихо сказал: «Дозавтра!» — и вышел. Как только за ним закрылась дверь палаты, Ира приоткрыла глаза.
Она вспоминала… Кто только сюда не приходил!
…Маленков с букетом цветов и какими-то продуктами, которые ей нельзя было есть. Он явился сюда в числе первых посетителей, которых к ней пустили. Маленков сидел минут десять, непрерывно развивая одну и ту же тему:
— Как только поправитесь — сразу за работу.
Настя в декрете, вы в больнице. Не представляю себе, что делать. А вы не изменились, даже не заметно, что больны. Пока работаем с одним ведущим. Надо сказать, было много звонков.
Все это Маленков говорил так невыразительно, равнодушно, что было ясно — он всячески старается сократить визит. Когда он ушел, она шестым чувством ощутила — никогда в жизни ей больше не переступить порога студии.
…Приходили подружки. Сидели на сломанной табуретке, совали гостинцы, ахали, охали, просили рассказать, как она себя чувствовала в момент нападения, что видела, кто ее нашел, больно ли было во время операции, после наркоза? Ира рассказывала, с каждым разом все больше ненавидя эту историю. Одна из старых подруг, с которой Ира давным-давно не видалась, внезапно высказалась:
— Ты говоришь, что милиция приехала сразу?
А кто ее вызвал?
ebooksa