Гвардия, в огонь!

Илья повертел документы старшины в руках, вернул.

– Старшина, вы хоть один танк фашистский подбили?

– Три! Если бы светло было, поглядел бы на броню. Весь лоб корпуса и башни в отметинах. Не берут нашу броню их танковые пушки. Таких бы машин побольше, остановили бы фрицев.

Танк был огромен, но разглядеть его в темноте не удавалось, а интерес был.

– Товарищ командир, – обратился к Илье танкист.

В темноте званий не видно, танкист справедливо решил, что Илья по званию выше.

– В Лепель можно следовать?

– На дороге мин нет, но в темноте могут принять за немца, подобьют.

– Сам так же думаю. Значит – ждём рассвета.

– За вами ещё два грузовика пойдут.

– Да хоть три, – хохотнул старшина.

– Как ваша фамилия, старшина?

– Иванов. На мне вся Россия держится.

Танкисты выбрались из танка. Мало того, что обмундирование чёрное, так и лица закопченные от пороховых газов. В темноте и не различишь, только блики глаз заметны. Илья вернулся к грузовикам.

– Как рассветёт, двигаемся за танком.

Бойцы духом воспрянули. Откуда им было знать, что у танка боекомплект иссяк?

Звёзды на небе стали бледнеть. Запели пичуги в кустах.

– Заводите моторы, пристраивайтесь за танком, – распорядился Илья.

Сам вскочил на подножку с пассажирской стороны. Танкисты грузовики увидели, полезли в танк. Заревел мотор, выпустив клуб сгоревшей солярки. Жуть, дышать нечем!

Танк шёл медленно, грузовик трясло. Илья с трудом удерживался, держась одной рукой за борт кузова. Танк увидели из города и услышали, Илья видел, как засуетились на окраине. Да потом разглядели очертания. Тем более за танком «ЗИСы» идут. До города двести метров, пора. Илья спрыгнул с подножки, едва устоял на ногах, пилотка слетела с головы. Искать её в зарослях полыни не стал. Мимо проехал второй грузовик, водитель посмотрел на Илью удивлённо. Однако Илья знак остановиться не дал, и машина проехала. Илья постоял, посмотрел, как танк, а за ним грузовики, въехали в Лепель. Всё, свою задачу он выполнил. Водители сами найдут банк или городское руководство, пусть те сами решают, что делать с ценностями.