– Ч-черт! – Старший с трудом запихивал разбухший блокнот в битком-набитый планшет. – У них же нет телефона! Ладно, завтра туда кто-нибудь заедет. Все равно сегодня ей тело не выдадут.
И через несколько минут перед калиткой снова было пусто. Дима проводил взглядом в сумерках мигнувший поворотник милицейской машины и запер калитку. Подошел к костру, подбросил нарубленные Марфой ветки. Женщина тоже вышла из дома, зябко кутаясь в мохнатую красную кофту, делавшую ее похожей на экзотическую птицу с пышным оперением.
– Мне ужасно не по себе, – призналась она, глядя, как вновь разгорается уснувший было огонь. – Вот вам и пикник…
– Теперь ты ничего от него не узнаешь о кладе.
– И о Люде, – напомнила она, наклоняя голову набок и завороженно глядя в огонь.
– Ты все еще думаешь, что Бельский – ее отец?
– Помолчим! – оборвала она его, присаживаясь на бревно и протягивая руки к огню.
– Ты села как раз на его место!
Марфа молча передвинулась – явно только для того, чтобы отвязаться. Дима подошел к месту раскопок, пнул комок глины, лежащий на краю траншеи. Тот с хлюпаньем шлепнулся в воду, наполовину наполнившую яму.
– К завтрашнему дню сюда можно будет запустить карпов.
– Я позвоню в Москву, привезут насос, будем откачивать воду. Правда, земля идет под уклон в сторону дома, может размыть фундамент… Но это же не важно, все равно мы его снесем, – меланхолически произнесла женщина, не отрывая взгляда от костра.
– На тебя так повлияла смерть Бельского? – не выдержал он, сбиваясь на желчно-язвительный тон. – По-моему, он был тебе нужен лишь для того, чтобы вытрясти информацию о кладе! Или скажешь, что он тебе понравился как человек?!
– Нет, – все так же ровно, медленно, как во сне, ответила Марфа. – Но это было очень внезапно. Почти у меня на глазах… Я сама не понимаю, что со мной – внутри будто что-то сжалось в кулак. Когда тут была милиция, я боялась, что со мной случится истерика. Как бы они на меня смотрели?
– Как на женщину, пережившую нервное потрясение. Думаешь, им впервой? Тебе есть что скрывать, вот и кажется, что все тебя в чем-то подозревают. – Дима вздохнул и бросил в костер оставшиеся сучья. – Хотя тебе можно только позавидовать. Ты-то чиста.
– Опять страхи одолели? – Марфа подняла на него сумрачный, ушедший в себя взгляд. Ее алая кофта пламенела в свете костра, и женщина казалась душой этого огня – загадочной, притягательной и немного опасной. – Тогда и мне надо бояться. Вполне сойду за твою сообщницу. А что – вместе убрали беззащитную Люду, спрятали концы в воду, захапали ее часть клада… Разве мы не компаньоны?
– Очень смешно, – бросил он, поеживаясь от вечернего холода, становящегося все более ощутимым. – У меня есть предложение – вместе сходить на станцию, купить бутылку и напиться до обморока. Иначе я просто не усну.
– Идем, – согласилась женщина, поднялась с бревна и отряхнула джинсы. – Представляю, в каком виде я приеду в Германию! Не поверишь, но там-то я практически не пью. Эрик будет в шоке.
Дима собрался было заявить, что ничего другого он Эрику и не желает, но его грубо прервали. Тишину переулка прорезал металлический лязг – кто-то отчаянно дергал калитку. А затем раздался негодующий женский голос, поднявшийся почти до визга:
– Они там, я вижу! Откройте!
– Кто это? – хрипло выдохнула Марфа, отскакивая в тень сарая. – Димка, кто там?!