Марго решительно разворачивает совершенно безучастную Мэри к себе, наклоняется и шипит в самое лицо:
— Так, хватит! Что случилось вчера?
«Ну, как я скажу, что случилось? Никак…»
С того самого дня, как две русские живут в Провансе, у Мэри регулярно что-то случается. Постоянно — будто по календарю. Вчера ей вдруг позвонил Алекс. Потерявшийся почти на три месяца. Позвонил ей — а не Марго, и теперь Мэри должна сообщить подруге о звонке, но не сделает этого ни за что. Вчера она сказала ему много лишнего — и он тоже вспылил. И ударил ниже пояса — в буквальном смысле. Так и заявил: «Скажи спасибо своим костылям — я не опущусь до того, чтобы приехать и дать тебе пару пощечин. Тебя и так жизнь ударила».
Собственно, Мэри не особенно расстроилась — жизнь за год после катастрофы преподносила еще кучу сюрпризов. Слова Алекса не ранили. Но зачем Марго это знать?
— Марго… клянусь — ничего. Я работала почти до трех, потом легла…
— Ну, конечно! А перед этим ухитрилась достать из шкафа бутылку коньяка?
— Да ты ж видела!
— Видела, — согласно кивает Марго. — Но с сегодняшнего дня больше не буду видеть.
Мэри опустила глаза — значит, с сегодняшнего дня ей уже не удастся убедить Марго в том, что в состоянии «подшофе» эффективнее пишется…
За этот год с небольшим Марго сумела заменить Мэри все и всех — няньку, массажистку, врача, секретаря и агента одновременно. Если бы не Марго, никто больше не услышал бы о Мэри Кавалье, а с ее помощью она продолжала писать и издаваться. Правда, теперь во Франции.
А Марго меж тем доводит до финала гневную тираду, попутно заканчивая возиться с волосами подруги:
— И вообще. Ты в четверг ложишься в больницу, нужно закончить рукопись — а ты пьешь.
— Марго! Хватит! Я не буду дописывать эту книгу, сто раз говорила.
— Будешь.
Вот так — будешь, и все, спорить бесполезно. Но не в этом случае. Этот роман Мэри ни за что не хотела отдавать французам, просто Марго еще не была в курсе. Визит в больницу — последний, контрольный, так сказать, а потом…
Про «потом» Мэри думать боялась и не хотела. Марго настояла на их отъезде из Прованса назад, в Россию. И дом уже им не принадлежит — она продала его через то агентство, где работала сама, договорившись с новым владельцем об отсрочке переезда. Владелец, еще молодой худощавый француз по имени Люка, тихо помешанный на Японии, узнал в Мэри авторшу двух нашумевших во Франции детективных романов, залебезил и сообщил, что он не торопит, девушки могут жить здесь, сколько потребуется.
Люка познакомил их со своей женой — миниатюрной Окини, самой настоящей японкой из Иокогамы. Супруги стали часто бывать в доме, развлекая почти прикованную к постели Мэри, и даже навещали ее в больнице после операции. Мэри же с удовольствием наблюдала за их отношениями, за тем, как они общаются, и со временем пришла к выводу — Люка любит не столько саму Окини, сколько ее происхождение и совершенно идеальную по японским меркам внешность. Категоричной и прямолинейной Мэри тяга европейца к экзотическому Востоку была понятна, но то, что Люка возводил это в догму и порой доводил до абсурда, слегка коробило. Марго же, напротив, искренне восхищалась смелостью француза — мол, не побоялся, ввел в аристократическую семью девушку иной веры и иной культуры. Мэри насмешливо выслушала мнение подруги, но в душе осталась верна себе — Люка ничем не отличается от остальных мужчин, желая иметь что-то другое, чем у соседа, не то же самое, не автомобиль — так хоть жену. Многие мужчины в жизни Мэри свято соблюдали этот принцип.
Окини и Мэри понравились друг другу сразу. Они общались на ломаном английском, однако понимали все на каком-то другом, невербальном, уровне. И именно Окини стала прототипом одной из героинь нового романа Мэри.
Пока Мэри пыталась собрать в кучу путающиеся и разбегающиеся мысли в похмельной голове, Марго успела закончить ее утренний туалет и подать костыли. Надо отдать должное местному травматологу — операция помогла, а боли — всего лишь остаточные явления. Доктор заверил, что все пройдет.
ebooksa