Зеркальный лабиринт

– А, ерунда, – поморщился Рауль, разглядывая «боевые ранения». – Так пройдет. Да и пластыря, кажется, у меня нет.

– В доме медика – и нет пластыря! – поддела я его.

Это в свои выходные Рауль выступал с группой в клубах и на городских мероприятиях, а в рабочие дни сменял майки и протертые джинсы на форму медбрата.

– Вот так и нет, – пожал он плечами.

– Хотя бы обработай чем-нибудь!

– Не страшно… Это же Булка, а не уличный кот!

Я покачала головой, не одобряя его беспечности. К собственному здоровью Рауль относился небрежно, но стоило мне или Булке чихнуть, как он проявлял излишнее, по-нашему мнению, беспокойство, разводил суету. Конечно, с одной стороны, мне было приятно такое внимание, но с другой – Рауль в этом плане перегибал палку. Если поделить его заботу о здоровье на нас троих, стало бы в самый раз.

Возразить мне не дал звонок в дверь. Рауль, оставив нас с Булкой, пошел открывать. Я же присела перед клеткой и легонько постучала пальцами по дверце:

– Не бойся, – ласково прошептала паникующему котенку. – Ничего плохого тебя не ожидает, поверь мне.

Не знаю, может, на Булку подействовал успокаивающий тон моего голоса, а может, кот действительно меня понял, но он вдруг затих и, приблизившись к дверце, осторожно обнюхал мои пальцы, а затем уткнулся в них носом, будто прося прощение за то, что оцарапал хозяина.

– Он на тебя совершенно не сердится, – ласково сказала я. И оглянулась на вошедших в комнату Рауля с сестрой.

– Бедняга! – воскликнула Лаура, присаживаясь рядом со мной. Она постучала легонько пальцами по дверце, и Булка тоненько мяукнул, будто жалуясь на нас с Раулем. Он вообще был котенком «разговорчивым»: не просто бессмысленно на наш человеческий взгляд мяукал, а поддерживал диалоги. И иногда смотрел таким понимающим, совершенно не кошачьим взглядом, что мне казалось, будто Булка – это заколдованный и заключенный в звериную шкуру человек.

– У этого бедняги когти, как у Фредди Крюгера! – проворчал Рауль, промакивая царапины салфеткой. – Спасибо хоть не в физиономию мне вцепился.

– Он просто защищался, – сказала Лаура, поглаживая клетку, словно спинку котенка.

Брат и сестра внешне были и похожи, и не похожи. Общее сочеталось с кардинально противоположным. Лаура не отличалась ростом, даже меня, невысокой, была ниже на полголовы, а рослому брату не доставала и до плеча. Черты Рауля мне казались выточенными уверенными движениями мастера, набившего руку на создании совершенных мужских профилей с ровными носами и четкой линией подбородка. Лицо же его сестры будто прорисовали мягкими кисточками: нежный овал, округлый подбородок, яркие и пухлые, как после поцелуев, губы, чуть вздернутый нос с тонкой переносицей. Длинные и загнутые вверх, как у куклы, ресницы густо обрамляли темные глаза-пропасти с радужкой, сливающейся по цвету со зрачками, тогда как глаза Рауля были светлыми и меняли свой цвет в зависимости от освещения от бутылочного до прозрачно-зеленого.

Улыбки у них тоже оказались разными: когда улыбался Рауль, словно выходило из-за туч солнце. У Лауры же была загадочная улыбка Джоконды и мягкие ямочки на щеках. Но вот ее лицо принимало сосредоточенное выражение, и она хмурила брови-дуги совсем как брат. Или, кого-то внимательно выслушивая, склоняла голову набок, как Рауль. Или, удивляясь чему-то, поднимала одну бровь, как он.

Темные волнистые волосы падали тяжелой завесой до поясницы, длинную челку Лаура частенько закалывала, открывая высокий лоб. Из-за нежных черт, маленького роста, худощавого сложения и молодежной манеры одеваться «многослойно» – в джинсы и несколько маек, выглядывающих друг из-под друга (в холода Лаура наматывала на шею длинный шарф и надевала кардиган) выглядела она подростком, хоть было ей уже двадцать пять лет. Но порой ее поступки действительно напоминали поведение бунтующего подростка. Под ангельской внешностью Лауры скрывался своенравный бесенок.

– Ну что, если все готовы, идем! – скомандовал Рауль, оглядывая нас с Лаурой, одетых сегодня, словно сестры-близнецы, в одинаково синие джинсы похожего фасона и темно-серые свитера с воротами под горло. – Путь не близкий, а нам еще отвозить Булку к родителям. К тому же, зная маму, боюсь, что засадит она нас если не обедать, то пить кофе.

– Она уже напекла пышек, – ухмыльнулась Лаура, поднимаясь на ноги и оправляя джинсы.

– Во! И я о чем! Никаких кофе и пышек! Иначе до завтрашнего утра не приедем.