– Эмм… Нет, ничего, – тихо засмеялся он. И только сейчас почувствовала, что обнимаю его с такой силой, будто всерьез опасаюсь, что если расцеплю руки, он исчезнет. В этом судорожном объятии Рауль безошибочно разгадал мой страх разлуки. Но не успел что-либо сказать мне, как его позвал Давид:
– Рауль! Можно тебя на минутку? У Нурии есть к тебе вопрос личного плана.
Лаура, которой, казалось, ни до кого не было дела, на секунду оторвалась от чтения и бросила на Давида такой недовольный взгляд, будто его оклик сильно ей помешал. Но тут же вновь уткнулась в книгу.
Рауль нехотя разомкнул руки, выпуская меня.
– Спущусь на кухню, сделаю кофе, – шепнула я ему. Он одобрительно кивнул и ответил, что придет ко мне чуть позже.
Когда я насыпала в горячее молоко сахар, из столовой вдруг раздался звук, похожий на дребезжание посуды в шкафу. Обеспокоившись, я вышла из кухни и направилась к буфету. Странный звук шел оттуда. Более того, я даже заметила через стеклянную дверцу, как одна из чашек, подрагивая, медленно движется к краю полки. Что это? Землетрясение?
Надо пойти предупредить остальных. И только подумала об этом, как дребезжание прекратилось, но тут же раздался резкий звон, будто на пол упало что-то тяжелое и стеклянное, из смежной со столовой комнаты – той самой, где стояло пианино. Я испуганно вздрогнула и оглянулась на приоткрытую дверь. Что могло разбиться? Помнится, кроме старого пианино, пары стульев и темного шкафа, там ничего не было. Разве что упала на пол картина, украшавшая одну из стен. Открыв дверь так, чтобы светом из столовой осветить комнату, я осторожно вошла.
Сделала несколько шагов и почувствовала приступ удушья, словно темнота, рассеянная ранее по всей комнате, обернулась вокруг меня тугим коконом, а воздух сгустился до желе. Голова закружилась, в ушах зашумело. Я хотела позвать на помощь, но смогла издать лишь тихий сип.
И вдруг так же неожиданно меня «отпустило». Почувствовав, как путы ослабли, я вздохнула полной грудью. Что это было? Приступ клаустрофобии, которой я никогда не страдала? Или страх темноты? Нащупав рукой стену и придерживаясь за нее, я тихонечко пошла вперед. Или назад? Дверь непонятным образом захлопнулась, и теперь пришлось блуждать в полной темноте. Не поддаваться панике, не поддаваться! Но как это сделать, если память угодливо подсунула похожий эпизод из недавнего прошлого, когда я, перепуганная до полусмерти, металась в помещении фабрики в поисках выхода?
Выйти, скорей выйти отсюда! Казалось, что я уже сделала не один круг по комнате, пока, наконец, не нащупала дверную ручку. Ура!
Приоткрыв дверь, услышала голос Моники:
– …Я поговорю с Раулем, и если это правда…
– Моника, дорогая, это его дело, и вмешиваться ты не имеешь права.
– Я – подруга Рауля! И его отношения с Ракель развивались на моих глазах.
Я отдернула руку, будто под ладонью оказалась не металлическая ручка, а склизкая чешуя змеи.
– Я считала, что на этот раз уж он поставил точку в отношениях! – продолжала возмущаться девушка. И каждое ее слово впивалось в мое сердце иглами.
– Моника, он и поставил ее, – доброжелательным тоном попытался успокоить подругу Марк. До меня донесся тихий звон, будто размешивали ложкой сахар в чашке. Как долго Марк с Моникой будут пить кофе? Теперь выходить из «засады» мне было неудобно – это означало, что я услышала часть диалога.
– Рауль представил нам новую девушку, и этим дал понять, что его старым отношениям пришел конец.
– Ма-арк, он опять помирился с Ракель! Понимаешь? О-пять! За пять лет знаешь сколько раз так случалось? Они ссорились, расходились, казалось, «навсегда», а потом опять мирились. Марк, я знаю Рауля с детства, он мне как второй брат. Отличный парень! Но даже святой в конце концов устал бы от выходок Ракель. А Рауль все прощал. Что это – отсутствие гордости, слабость или такая сумасшедшая любовь у него к ней? Он увяз в отношениях с Ракель, как в паутине, они выпивали его настроение, его счастье, а он будто и не пытался выпутываться из них. Когда я однажды спросила Рауля, почему он не порвет с Ракель раз и навсегда, он ответил что-то про группу, рабочие отношения и обязательства… Знаю я эти обязательства!
– Моника, солнце, не горячись! Это дело Рауля, разберется сам…