Книга предсказанных судеб

– О! Я прекрасно помню тот день, когда нам повстречались в лесу два всадника. Они сразу не понравились ни мне, ни Татуш… – вставила я.

– Рискну предположить, – объяснял мне брат Микеле, – что с ними месье Анри сговорился заранее. Убийцы лишь выжидали удобный момент и, когда он представился, напали на Гальгано и зарезали его. Поверьте, в наше время отыскать людей, живущих разбоем, совсем не сложно. Наипаче кузен ваш давно вынашивал свой коварный план. Еще одним подтверждением тому является привезенная из Италии кантарелла. Яд слишком редкий и малоизвестный в Бургундии, да и во всей Франции. Отравленный им пассет, без сомнения, предназначался графу. Но по случайности выпил его веселый виночерпий. Возможно, от того, что месье Анри был незнаком с принятыми в замке правилами предегустации.

– Да, у нас проба с напитков снимается дважды, – пояснила я.

– Таким образом, пущенная злодеем стрела пролетела мимо цели! – продолжил брат Микеле. – И кузен Анри понял, что допустил серьезную ошибку, ибо в замке поднялся шум, а граф де Рабюсси стал вести себя более осторожно. Убийце пришлось избрать тактику выжидания. Миновало четыре недели, прежде чем ему подвернулся случай…

– Постойте, любезный брат Микеле, – перебила его я, – в рассказе вы упустили важную деталь – сапоги!

– О, простите, мадам. Что ж, не имея достоверных подтверждений, нам с вами остается лишь предполагать, что те самые сапоги, вернее, их отпечатки на снегу были оставлены самим кузеном Анри. Полагаю, что после неудавшегося отравления, которое наделало в замке изрядно шума, злодей испугался. И услышав о том, что я намерен провести подробный осмотр тела виночерпия, он захотел выведать, к каким выводам я приду. В надежде подслушать наш разговор он караулил нас у старого ледника, но вовремя понял свою оплошность – на снегу остались следы от его сапог. В тот вечер, если помните, выпал первый снег. Тогда он, не мешкая, бросился в свои покои с тем, чтобы сменить обувь. Но, видно, по дороге ему повстречались де Клержи и господин Вийон, оба изрядно навеселе. В знак дружбы он предложил поэту дорогой подарок, тотчас сообразив, что может извлечь из этого выгоду.

– Еще бы! Он заставил нас подозревать невиновных! Воистину подлость его велика! – вставила я.

– Вы совершенно правы, мадам, – согласился фра Микеле. – Но вот наступил Рождественский сочельник, его светлость воротился от герцога и стал выезжать на охоту. Полагаю, что тогда у злодея не было сколько-нибудь определенного плана убийства…

– Возможно, ему просто представился удобный случай. Учитывая, что охота на кабана опасна сама по себе. По сути, клыки вепря сделали за убийцу его работу, – сказала я, вспомнив один из наших прошлых разговоров с монахом.

– А следующей мишенью злодея стали вы, ваша светлость. Ибо женитьба на вдове старшего брата сулила ему все, чего он так желал: землю, деньги, положение… Татуш, да упокоится она с миром, рассказывала мне о дарах, которые кузен Анри намеревался вам преподнести, – не спеша продолжал монах. – Однако вы, сколько я помню, весьма резко высказали свое мнение о повторном замужестве. И причиной тому послужило письмо сенешаля. Поняв, что сия твердыня ему не сдастся, Анри направил усилия в другую сторону.

– О, Пресвятая Богородица! Об этом и думать страшно! Что могло бы случиться, если б… – воскликнула я.

– Убрав со своей дороги племянника, Анри, также по рождению Помар де Рабюсси, остался бы единственным наследником мужского пола. Уверяю, что с согласия герцога вопрос об управлении родовым доменом был бы решен в считаные недели, – продолжил свои рассуждения брат Микеле. – Вспомните, какую настойчивость проявлял кузен Анри в своем желании обучить племянника плавать! И вы, ничего не подозревая, с охотой его поддержали. Но вода в ту пору была еще холодна. А злодей, как видно, уже потерял терпение и не мог больше ждать. Поэтому пострадал несчастный Турнель. Старый конюший слишком усердно приглядывал за маленьким графом. Не сломай он ногу, ничего бы не получилось…

– Так как же все вышло тогда у запруды? Убийце помешала моя Татуш?

– Думаю, вашего сына спасла именно она, хотя и не намного опередила нас. Жизнь графа де Рабюсси решили всего несколько коротких мгновений. Увы, сама Татуш не расскажет нам уже, что она увидела, подойдя к запруде. Возможно, маленький граф беспомощно барахтался в воде, а его дядя стоял на берегу, с наслаждением наблюдая за тем, как тот тонет. Быть может, Татуш увидела, как злодей бросил мальчика в воду. Но, как бы то ни было, няня, не раздумывая, кинулась его спасать. Течение в этом месте очень сильное, поэтому ей удалось лишь подтолкнуть Роллана к берегу, сама же она не удержалась на плаву. И бурный поток, подхватив ее, бросил вниз на мельничные ковши.

На глазах моих выступили слезы. Несмотря на то что с того страшного дня прошло изрядно времени, я все же никак не могла смириться со смертью моей любимой Татуш. И не было дня, чтоб я не вспоминала о ней. Я и теперь ее помню, хотя с тех пор миновал уже не один десяток лет. Так, видно, устроена моя память. Время идет, многое стерлось и ушло в прошлое, я уже позабыла лицо моей матери, сестер, брата… Но по сей день отчетливо помню, как в детстве Татуш поила меня теплым молоком, как лечила от болезней, как баюкала моих детей. Никогда не забуду я и фра Микеле, верного моего слугу и друга, чьи мудрые советы не раз выручали меня в жизни. Не сотрется из моей памяти и образ благородного барона Бонкура, моего второго супруга, по которому я, как и прежде, скорблю и ношу траур. К слову сказать, знакомство и обручение с ним состоялись спустя три месяца после тех событий, о которых я вам рассказала. Барон прибыл в Помар по поручению сенешаля, чтоб сообщить, что Анри де Рабюсси наконец схвачен и брошен в тюрьму.

– А что сталось с тем странным отроком в белых одеждах? – встрепенулся Жакино.

– Признаться, я с трудом припоминаю рассказ зеленщика. Вроде бы он говорил, что мальчуган так и не добрался до замка, шел за ним по тропинке, а потом вдруг словно растаял, растворился в густом тумане…

Испустив несколько протяжных вздохов, юная Элинор воскликнула:

– Ах, бабушка, как бы мне хотелось хоть одним глазком взглянуть на фра Микеле. Каков он был из себя? А барон Бонкур? Отчего у нас нет их портретов?

– Это нынче все, словно сговорившись, приглашают к себе художников и заказывают портреты, во времена же моей молодости… Впрочем, постойте, кое-что я все-таки смогу вам показать, – с улыбкой произнесла графиня. – Пойди-ка, Жакино, и принеси наш часослов.