Самая сладкая ложь

— И опять ты молчишь. — В его голосе слышался упрек. — Неужели тебе нечего сказать?

— Если ты скажешь, что ты хочешь от меня услышать…

— Да что-нибудь, черт возьми. Неужели я постоянно должен принимать за кого-то решения? Иногда у меня создается впечатление, будто все мое окружение от меня чего-то ждет — указаний, приказов, советов! И не дай мне Бог ошибиться, ведь без меня никто не способен на проявление самостоятельности!

Стоявшая в дверях Берта выслушала эту гневную тираду, после чего проговорила:

— Я собираюсь в магазин, сэр. Список уже готов, но если вы хотите что-нибудь добавить…

— Что я говорил? Без меня даже не могут составить список покупок! И какой магазин? Сегодня суббота!

— Да. Но я делаю покупки в магазине, который работает всю неделю. И уже не первый год.

Константин прижал руку к груди и посмотрел сначала на полупустые чашки, а потом — на Берту.

— Малиновое варенье. И сигареты. И принесите мне сердечные капли, если это вас не затруднит.

— Вам нельзя волноваться, сэр, вы ведь знаете.

— А еще мне нельзя пить, курить, спать по три часа в сутки. Еще мне нужны новые очки, а еще по мне соскучился мой врач, который скоро запретит мне дышать.

— А еще вам нужно нормально питаться и не пить так много кофе.

Константин повернулся к экономке, но та, вопреки ожиданиям Лии, выглядела решительно.

— Правда? — спросил он с улыбкой, которую вполне можно было бы охарактеризовать как опасную.

— Правда, сэр, — ответила Берта спокойно.

— В таком случае, разрешаю вам купить банку кофе без кофеина. — Константин посмотрел на Лию. — Не молчи, дорогая. Я знаю, что ты тоже хочешь заказать что-нибудь великодушной Берте.

Лия задумалась.

— Да, — ответила она после паузы. — Марципан.

— Марципан? Вот что, Берта, — повернулся Константин к экономке. — Вместе с марципаном купите еще пачку сигарет. «Eve», «Vogue» или что-нибудь в таком духе. Приличным леди не пристало курить «Camel».

После обеда посуда была убрана, Берта отправилась в магазин, а Константин и Лия переместились в гостиную. Она лежала на коленях у хозяина дома, и двигаться ей не хотелось.