Матвеев вздохнул.
— Меня Кольцов раздражает, а тебе, он, похоже, нравится.
Я прислушалась к себе и с удивлением поняла: Матвеев прав.
— Да, — поскольку Димка всё ещё ждал ответа, пришлось сознаться. — Нравится. Я с ним уже встречалась.
— И как? — заинтересованно спросил Димка. Так, словно в самом деле был ещё не в курсе.
Я широко улыбнулась.
— Только приятные впечатления.
— Да ну тебя, — отмахнулся Матвеев.
— Курьянов тоже гневался.
— Он же не в гражданском праве работает, — удивился Димка. — Ему с чего гневаться?
— Какая разница, если в «Картрене» новая кровь.
— Курьянову, как и тебе, надо отвлечься от местных проблем.
— Переехать в Москву, — хмыкнула я. Димка кивнул.
— Не смейся. Переезд пойдет тебе на пользу. — Приятель вздохнул. — А с Курьяновым, на этот раз, я солидарен: этот Кольцов мне не нравится.
Я глубоко вздохнула.
— Вас не переубедишь.
— Удивлён, что ты так безоговорочно его приняла.
— Дим, проблемы «Картрена», дела «Картрена», кадры «Картрена» меня не касаются. Точнее, касаются постольку — поскольку. Кольцов посчитал нужным задать мне кое, — какие вопросы — но отвечала я на них только по своей воле. В «Картрене» сильно дёргаются из — за ареста Игнатьченко — в принципе, понять это можно. Как и вопросы Кольцова ко мне.
— А тебе-то это зачем надо?
— Курьянов сказал, что во время ареста на столе Игнатьченко лежала папка с моим личным делом. А ты мне говорил, что новый юрист «Картрена» делает так, что бы неугодного человека посадили.