– Сейчас я дам тебе тапочки мужа, – решительно заявила Наталья. – Разденешься на площадке, а потом вымоешь ботинки у меня. Вот ведь засранка эта кошка! Я раз в неделю в ее экскременты вляпываюсь. Так что ничего нового и особо шокирующего для меня в этом нет.
– С детства кошек ненавижу, – пробормотал Володя. – Это ваша?
– Нет, соседская. У меня собака. Сеня, иди сюда, поздоровайся с гостем.
Сеня лениво вышел из спальни и, увидев Володю с Ленчиковыми тапочками в руках, зашелся в истошном лае.
– Не понравился я ему, – мрачно заметил Шведов.
– Нет, он тапочки хозяина охраняет, – примирительно сказала Наталья. – Сеня, иди в спальню. Не кричи.
Собака не успокаивалась, поэтому Наталье пришлось действительно запереть пса в спальне. Обычно миролюбивый, Сеня рычал, бросался на дверь всем своим лохматым тельцем, в его глазах даже через дверное стекло читался укор.
Пока Володя топтался на площадке, переобуваясь в Ленчиковы тапочки, пока мыл в ванной комнате ботинки, а потом руки, пока пил свой кофе, Наталья успела не только прочитать и подписать договор, но и переодеться в деловой костюм.
Наконец, гость ушел, забрав все свои бумаги, а выпущенный на свободу Сеня долго и тщательно обнюхивал всю квартиру и демонстративно поднял лапу на дверной косяк в коридоре.
– Ну и чем ты лучше кошки Матрены? – укоризненно спросила Наталья. – Ишь, какой хозяин выискался! Территорию метит. Вот расскажу вечером Лене, он тебя накажет.
Сеня виновато повилял хвостом, скорчил умильную мину и залез под кухонный стол. Вздохнув, Наталья пошла за тряпкой.
Подумав, она решила, что краситься не будет. Часы показывали уже половину одиннадцатого, и мысль о невыспавшемся Развольском, который в ее отсутствие вынужден работать, терзала душу. Бросив косметичку в сумку, Наталья надела спасенные мужем туфли и побежала к машине.
Дверь в приемную почему-то оказалась заперта. Наталья решила, что Развольский все же уехал, не дождавшись ее. С одной стороны, было обидно, что она не увидит его после двух выходных. С другой – сердце сжало привычное волнение: а вдруг ему совсем плохо? В-третьих, было совершенно непонятно, куда в разгар рабочего дня подевалась секретарша Анечка.
Открыв дверь своим ключом, Наталья вошла в приемную и направилась к своему кабинету. В этот момент из приоткрытой двери кабинета Развольского раздался тихий стон. Наталья помертвела.
– Стас, – позвала она. – Стас, что случилось, тебе плохо?
Стон повторился, и, вне себя от ужаса, Наталья ворвалась в кабинет шефа.
Станиславу Николаевичу Развольскому было хорошо. Он стоял, опираясь о стену, с приспущенными штанами, а между его ног расположилась коленопреклоненная Анечка. Ее мысли, как и рот, были полностью заняты шефом, поэтому Наталью она даже не заметила.
Развольский при виде Натальи переменился в лице. Однако в этот момент Анечка, видимо, смогла как-то по особенному задеть его за живое, потому что он непроизвольно закрыл глаза и снова застонал. Выскочив из кабинета, Наталья опрометью бросилась к себе.