Следующие пару дней Игорь вел себя так идеально, что его внезапное исчезновение и визит проститутки казались мне просто дурным сном.
Он учил меня кататься на роликах. Как дети, мы визжали на аттракционах в парке Горького, потом перемазались сладкой ватой. И всего было много, и все – по максимуму. Если розы – то ведрами, если рестораны – то с самыми лучшими блюдами и коллекционными винами, если магазины – то опять с бессчетным количеством покупок. Причем на сей раз Грановского занесло в ювелирный бутик. Он выбирал мне серьги, кольца, цепочки и радовался, словно ребенок.
– Что ты сделала с шефом? – прошептал мне нагруженный пакетами Саша, и его брови сложились в недоуменную галочку. – Я его таким никогда не видел! Он так себя не вел ни с одной из своих девчонок.
«Я лучше всех его девчонок, вместе взятых! Это любовь! То ли еще будет! Мы просто счастливы!» – пропело мое сердце.
Но вслух я Саше ничего не сказала. Не могла ему простить того сброшенного звонка, когда я выла и сходила с ума от неизвестности…
Когда тот случай стал казаться мне дурным сном и досадным недоразумением, Грановский вдруг снова исчез.
Все было очень похоже на предыдущий раз. Раннее утро, пустая постель, нехорошие предчувствия, страх.
Правда, скоро олигарх обнаружился. Я его «услышала» – по звуку работающего в кабинете телевизора. Дверь была закрыта на ключ.
– Игорь, доброе утро! – Я старалась перекричать валютные котировки. – Что ты хочешь на завтрак?
– Ничего, – раздраженно отозвался он. – Не беспокой меня!
Преданная собачка, верный щеночек – я уселась возле двери и стала тупо ждать, пока любимый появится или меня позовет.
Он слушал биржевые новости. Потом любовался на свои ревущие вожделенные спортивные авто (может, это не так уж и плохо, и я зря расстраиваюсь? Все-таки тачки – не девчонки).
Я отошла ненадолго на кухню, запекла в духовке курицу и приготовила рис с овощами – вдруг Грановский захочет перекусить дома? Кстати, мне вообще казалось, что дома у него аппетит намного лучше. В ресторанах все не сводили с него глаз, и у Игоря кусок застревал в горле. Понаблюдав за этим зрелищем, я поняла, что в публичности есть не только плюсы, но и минусы.
Когда я вернулась, за дверью кабинета стояла тишина. Никаких звуков работающего телевизора или легкого треска компьютерных клавиш. Не могу объяснить почему, но мне стало очень страшно и жутко. Я подумала, что ничего не знаю о состоянии здоровья Грановского. А если ему стало плохо? Вдруг прихватило сердце?
Я собиралась чуть отойти от кабинета и позвонить охраннику, но в это время за дверью раздался оглушительный грохот. Казалось, Игорь громил все, что ему под руку попадалось.
Слышался звон разбивающегося стекла, глухие удары, какие-то хлопки. И… раздалось рычание. Как будто в той комнате находилось раненое свирепое животное.
Он распахнул дверь, выбежал в коридор – и я едва не закричала от ужаса.
– Где мой «Порш»?! Кто уехал на моей машине?! – орал Игорь, и взгляд у него был совершенно безумным.
Это он? Неужели? Халат развязался, всклокоченные волосы, на щеке порез и струится алая кровь. Я никогда его таким не видела.
– Где мой «Порш»?!