От напряжения заломило спину, жилы на руках вздулись так, что казалось, еще чуть-чуть, и они лопнут, в голове зашумело. Он уже почти отчаялся, когда дерево наконец поддалось. Туча перекатился со спины на живот, застонал от боли. Теряя остатки сил, Матвей разжал руки.
– Ты как? – Он посветил фонариком в залитое кровью лицо Тучи. Его левая щека была распорота от виска до уголка рта, и от этого казалось, что парень недобро улыбается.
– Нормально, но нога, наверное, сломана. – Туча дышал тяжело, говорил медленно и не слишком разборчиво. – Ксанка у него, слышишь? Она была на гари, а теперь она у него. И сегодня самая темная ночь.
– Ты думаешь, он ее убьет? – В животе заворочался клубок скользких, холодных змей.
– Да, все они, эти женщины и девушки, жертвы. Он приносит их в жертву, мне кажется…
– И что теперь? – Змеи расползались во все стороны, оплетали руки, ноги и позвоночник. Никогда еще Матвею не было так страшно. Даже тогда, когда он медленно умирал от удушья в погребе.
– Где Суворов?
– Здесь неподалеку, я оставил его, когда понял, что с тобой что-то случилось. Как я дотащу до реки вас обоих?
– Не надо нас. – Туча прикрыл глаза. – Иди один. Но с Лешаком ты не справишься, даже не пытайся. Я попытался, и видишь, как оно… Он к затону пошел, я почти уверен. Здесь два таких места: гарь и затон. Ты беги к Туристу, вдруг он сможет помочь, а сам не суйся… – Голос Тучи становился все тише и тише. В какой-то момент Матвей испугался, что он сейчас отключится, но друг снова заговорил, торопливо, глотая окончания: – Я думаю, он внучку свою тоже убил, утопил в затоне. Он плохой человек, очень плохой… Беги, Матвей, только осторожно. Я бы тоже, но ты же видишь… Я за Суворовым присмотрю, за нас не переживай. Беги!
Никогда раньше Матвей так не бегал. Он мчался в тумане, не обращая внимания ни на заполняющие лес звуки, ни на вспыхивающий то тут, то там блуждающий огонь. До реки оставалось уже совсем чуть-чуть, когда тишину самой темной ночи нарушили выстрелы…
Дэн
Они не сразу поняли, что это за звуки. Самой темной ночью мир воспринимался искаженно.
– Стреляли, да? – Гальяно схватил Дэна за руку.
Да, в лесу стреляли! Или не в лесу, а у реки. Как тут понять?..
– Бежим! – Дэн сорвался с места.
Он бежал, не разбирая дороги, не оглядываясь, не обращая внимания на тяжелую хмельную слабость. В лесу стреляли, и где-то там Ксанка… Он не может опоздать, хотя бы однажды он должен успеть вовремя.
Лес пологим обрывом соскользнул к реке. Из-за тучи вынырнула луна, мутным светом заливая берег затона.
Их было двое: один стоял, второй лежал на самой границе песка и воды. Стоял Турист, лежал Лешак. Он был мертв, Дэн понял это сразу, еще до того, как увидел пистолет в руке Туриста. Самая темная ночь получила еще одну жертву. Слава богу, ею стала не Ксанка…
– Убили?.. – Гальяно взъерошил волосы, в воздух взметнулось облачко пепла. – Лешака убили, Дэн! – Он орал так громко, словно их с Дэном разделяло огромное расстояние.
– Эй, вы что там делаете? – Рукой, в которой был зажат пистолет, Турист стер со лба пот, сказал устало: – Что ж вам неймется-то?