– Где она?! – Как можно вот так сидеть и рассуждать, сумел бы он помочь или нет?! Как вообще можно сидеть, когда Ксанке нужна помощь?! – Где Ксанка?!
– На дне, – сказал Турист, глядя прямо Дэну в глаза. – Водолазы найдут тело, я уверен.
– Тело?..
– Здесь течение. Если не в затоне, то ниже по реке.
Дальше Дэн не слушал, стаскивал футболку, сбрасывал кроссовки…
– Дэн, ты чего? – В голосе Гальяно – паника. Наверное, думает, что он сошел с ума. А он не сошел, он просто хочет найти Ксанку. Нельзя ей на дне…
Вода холодная, как в проруби. И темно, хоть глаз выколи. На поверхности темно, в глубине темно. А в легких – огонь, и дышать нечем, но останавливаться нельзя, потому что можно опоздать. Он не может опоздать, он обещал…
– Дэн! Дэн, хватит! – Голос знакомый, но неузнаваемый. – Дэн, ты ей уже не поможешь…
Не поможет… Обещал и не защитил…
– Уйди! – Стряхнуть чужие настырные руки и с головой нырнуть под воду. В омут с головой. Вот оно, значит, как…
…Его вытащили на берег силой, как рыбу. Если бы холодная вода не отняла силы, он бы справился, но сил не осталось даже на боль.
Киреев лежал на спине, глядя в черное небо, и сердце его тоже наполнялось чернотой. Он не сдержал слово, опоздал…
– Дэн? – Кто-то присел рядом, осторожно коснулся плеча. – Дэн, ты меня слышишь?
Он слышал и даже понимал, только ответить не получалось.
– Дэн, все закончилось. Не надо так… – Матвей, внимательный, сосредоточенный, в любой момент готовый скрутить, не пустить обратно в реку к Ксанке…
Все закончилось… Восходящее солнце окрасило горизонт розовым, прогоняя самую темную ночь. Все закончилось, и Ксанки больше нет.
Он плакал. Выл в голос, глядя на разгорающийся рассвет. Кто сказал, что мужчины не плачут? Плачут, когда больно, когда душа превратилась в пепелище…