Капкан для провинциалки

22
18
20
22
24
26
28
30

– Катя…

– Катя, вам очень нужно было это место?

– Да… Я одна, без работы, и у меня дочка – четыре месяца…

– Вы не москвичка?

– Нет, я из Твери.

– Катя, вам нужна работа непременно в Москве? А Париж не годится?

Шум голосов вокруг моментально стих. Все уставились на Таню, раскрыв рты. Катя перестала плакать и теперь смотрела недоверчиво, словно проверяла, не шутит ли член жюри.

– Годится… – пролепетала она. Таня вынула из сумочки авторучку и визитную карточку и написала номер телефона:

– Позвоните сюда, скажите, что вас рекомендует Татьяна Кароль. Вас пригласят на просмотр, постарайтесь выступить не хуже, чем сегодня. Если всё окажется в порядке, через неделю будете работать в парижской школе «Подиум Анри».

Она ободряюще улыбнулась своей собеседнице и вышла в зал. Члены жюри уже разошлись, только менеджер нетерпеливо разгуливал туда-сюда, словно поджидал свою гостью.

– Танечка! – растерянно улыбаясь, произнёс он. – Зачем вы волновались? При оценивании совокупный балл только называется суммарным, он высчитывается несколько сложнее…

– Всё в порядке! – снисходительно улыбнулась Таня. – Я же говорю: просто погорячилась.

– Можно вас пригласить на чашечку кофе?

Таня насторожилась: похоже, теперь-то и начнётся то, ради чего сюда пришла.

– Сожалею, Антон Сергеевич, я не пью кофе.

– А коктейль?

– Если безалкогольный, фруктовый, то можно.

Крохмалёв галантно предложил руку и провёл Таню к выходу. Молодая женщина еле сдержала усмешку: не так вёл себя этот господин во время их последнего разговора в этих стенах. Они прошли в кафетерий. Крохмалёв любезно усадил даму за один из столов и сказал:

– Танечка, я схожу за коктейлем!

Что-то в его интонации подсказало гостье, что никакого коктейля от Крохмалёва она не получит. В зал вошёл Сёма и сел за дальний столик: Лебедев уже известил Таню, что раскаявшийся киллер сегодня присматривает за ней. Не позже чем через десять секунд к её столу подошёл господин лет сорока пяти-пятидесяти, среднего роста, с брюшком, одетый в дорогой серый костюм, который, однако, не лучшим образом сидел на его телесах.