Краплёная

Стул под ним зашатался, потеряв устойчивость, отчего оба они с грохотом свалились на пол. Он едва увертывался от молотивших его кулаков, пока не изловчился поймать их.

– Связать тебя или сама успокоишься, фурия ты моя синеглазая? Между прочим, наш обед, наверное, уже совсем остыл.

– Видно мне противопоказано садиться за трапезу с мужчиной в гостиничном номере, – тяжело дыша, пробормотала Катя. – Это случается со мной уже вторично.

– Что??? А ну-ка выкладывай! Когда и с кем это было в первый раз?

– Все расскажу. Обещаю. Самой не терпится. Только можно немного позже?

Он помог ей подняться. Они снова чинно уселись за неудобный стол и на сей раз отдали должное заказанному обеду.

– Я только одного не поняла, – делано равнодушным тоном заметила Катя, откинувшись в кресле. – Ты добился того, ради чего меня обкручивал. Я согласилась сдать твоей фирме в аренду свой дом. Так чего же ты не вернулся вместе со своим вайс-президентом в Париж? Почему остался?

– Потому что должен осуществить то, что запланировал.

– Ах да! Совсем забыла! Мы ведь не подписали еще наше соглашение.

– То, о чем я говорю, не имеет отношения к работе.

– Вот как? Можно полюбопытствовать?

– Конечно. Дело в том, что глупый осел решил обзавестись на старости лет ослихой. А поскольку она еще более строптива, чем он, ему приходится выжидать удобного момента, чтобы сообщить ей об этом. И он очень боится, что она опять начнет размахивать копытами.

Катя опешила, заморгала, переваривая услышанное.

– Могу поклясться, – после слишком затянувшейся паузы проговорила она, – что я первая женщина в мире, которой делают предложение в подобной форме, – пробормотала она, не зная, злиться ей или радоваться.

– А разве я сказал, что собираюсь сделать предложение тебе? – Андрэ изобразил на лице недоумение.

– Негодяй! Какой же ты негодяй! – Катя вскочила, намереваясь снова наброситься на него.

Увернувшись, он сгруппировался и, как мячик, откатился в дальний угол комнаты.

– Ну! Что я говорил? – задиристо бросил он оттуда. – Я же знал, что она снова начнет размахивать копытами.

– Ах, так речь шла все-таки обо мне!

– А-ха! Она уже начала свыкаться с идеей стать моей ослихой. – Он подхватил валявшуюся на полу салфетку и, смастерив из нее уши, приложил к своей голове. – Как тебе такая корона?