Плотина

– Предположим, я захромаю, – сказал он. – Отнесете меня до автомобиля?

– Если захромаешь, мы покатим тебя пинками, как футбольный мяч.

У подножия плотины они шли гуськом по тропе на стыке насыпи и естественного склона холма.

– Глядя на плотину, купающуюся в свете утренней зари, – сказал Фил, – нипочем не предположить, что она вот-вот развалится на части, не так ли? Выглядит неуязвимой.

– Господи, ну что за работа, – сказал один из полицейских, не обращая внимания на замечания Фила. – Я сегодня собирался рыбку половить. А теперь пиши пропало, придется несколько часов потратить на отчет, как мы задерживали этого проклятого засранца.

– Видимость может быть обманчивой, – продолжал Фил. – Плотина кровоточит, это факт. Можно ли ее спасти быстрыми действиями, не знаю, но то, чего добился, пытаясь предупредить людей, что-нибудь да значит... Даю восемь против пяти, что к полудню плотины здесь не будет.

– Уж не ты ли смахнешь ее, паренек? Ладно, объяснишь это в понедельник в суде. Мы поместим тебя в замечательную тюрьму. Самую замечательную тюрьму, которая у нас только есть. В ней сможешь рассказывать о плотине новым приятелям, с кем там познакомишься.

– Вы не должны сажать меня в тюрьму. Это будет напрасной тратой денег налогоплательщиков. Лучше просто высадите на автобусной остановке.

– Ну, тюрьма как раз там, так что мы и ею можем воспользоваться.

– Вы выглядите разумными. Внутри плотины вырываются на свободу все силы ада. Водохранилище вот прямо сию минуту просачивается в смотровые галереи. Рано или поздно оно пробьет себе дорогу к фасаду, обращенному к нижнему бьефу. Тогда можете начать отсчет по минутам. Надо трубить тревогу, а не волочь меня в тюрьму.

– Вот и расскажешь это судье.

Полицейский, возглавлявший шествие, предупредил остальных, что тропа неровная.

– Вы не можете посадить меня в тюрьму, – сказал Фил голосом, в котором начинала зарождаться тревога. – Я там утону. Я же ничего не сделал. Это мое первое нарушение. Обещаю, больше никогда не буду врываться на эту плотину. Я же ничего не украл и не причинил никакого ущерба.

– Никакого ущерба, говоришь? – сказал полицейский, идущий позади Фила и подталкивавший его в плечо. – Да ты уничтожил спецмашину шефа, похоронив ее в камнях. Вот что ты сделал.

– Я сделал? Это несчастный случай. Нажал не ту кнопку. Я пытался включить радио. Бог мой, не сажайте меня в тюрьму сейчас!

– А он побольше, чем когда мы поднимались вверх, – сказал идущий впереди полицейский, перепрыгивая через какой-то ручеек. – Черт подери, мои ботинки промокли.

Фил остановился.

– На какой высоте тюрьма? Она что, ниже линии затопления при катастрофической аварии дамбы?

Он посмотрел на свои резиновые сапоги, утонувшие в грязи. Перед ним тропинку пересекал поток бурой воды шириной в несколько десятков сантиметров и глубиной сантиметров от двух до пяти. Фил взглядом проследил за ним до той точки, откуда он вытекал из-под нижнего края скального блока на фасаде плотины. Полицейский за спиной снова принялся толкать его в плечо, говоря, чтоб не останавливался. Но Фил стоял, словно пригвожденный, переводя взгляд от своих сапог к плотине. Выражение лица изменилось от отчаяния к торжеству.

– Подождите минуту! Вот оно! Вот где протечка! Плотина рушится! – Он подпрыгнул. – Аллилуйя, ведь плотина рушится! Я же говорил, что не чокнутый, а вы не желали слушать! – Улыбка сошла с его лица, и он медленно прикрыл рот скованными руками. В благоговейном трепете прошептал: – Боже милостивый, плотина рушится!