Легионер

Возле ворот никого не было, их никто не охранял, - да и зачем? - лишь водители автобуса и БМП сидели на мягких сидениях ПАЗа и курили, наслаждаясь ничегонеделанием и ночной тишиной, испуганно затаившейся после недолгого, но жаркого боя.

Даже псы Цыганской слободки, большей частью здоровенные кавказские овчарки, злобные, как адские отродья, умолкли, и только вдалеке одиноко тявкала какая-то шавка, с удивлением вопрошая на своем собачьем языке, почему так внезапно прекратилась ночная перекличка и обмен последними новостями.

Что касается жителей близлежащих домов, то они, конечно же, не спали, но не высовывались наружу, сидели в темноте своих комнатушек, осторожно выглядывая из-за занавесок.

В Цыганской слободке разборки не считались интересным зрелищем или большой редкостью. Особенно много их было в девяностые годы прошлого столетия, когда перестройка закончилась развалом СССР.

Поэтому аборигены слободки не горели большим желанием схлопотать пулю за здорово живешь - из-за своего неумеренного любопытства. В Цыганской слободке царил принцип трех китайских обезьян: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.

Чтобы не попасть в поле зрения водителей, пришлось ползти. Хорошо, что они сидят не на скамейке под забором, мысленно благодарил Рей Госпожу Удачу, глядя на подошвы ботинок своего нечаянного напарника, которые светлыми пятнышками мелькали впереди. И уж совсем здорово, что перед штурмом дома омоновцы вырубили уличное освещение.

Они перевели дух только в переулке. Поднявшись на ноги, Рей и Пеха, не сговариваясь, припустили по колдобистой дороге что есть мочи и куда глаза глядят.

Первым сдал Пеха. Жадно хватая открытым ртом стылый воздух, он схватился обеими руками за забор и со стоном сполз на землю. Немного отдышавшись, Пеха сказал:

- Хух… Не могу. Сердце из груди вот-вот выскочит.

- Это оно от радости, - ухмыльнулся Рей, прервав на мгновение занятие дыхательной гимнастикой. - На наше счастье, все вышло, как в том старом анекдоте: а ты, дурочка, боялась, и совсем не больно было.

- Все хохмишь, - буркнул Пеха, с трудом поднимаясь на ровные ноги. - Бывай здоров, Ворон. Здесь наши пути расходятся. Навсегда. Я больше не хочу тебя знать. Амбец. Не поминай меня, как говорится, лихом, прости и все такое… В общем, пойду я.

- Куда? - поинтересовался Рей.

- Домой. А куда же еще.

- Ну-ну… Топай. - Рей нехорошо осклабился. - И возьмут его под белы рученьки, и поведут на лобное место… - заговорил он нараспев, словно читал былину.

- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился Пеха.

- У тебя есть голова на плечах или нет?

- А тебе не видно?

- Едва просматривается. Такая маленькая-маленькая, и притом одна кость без мозгов.

- Зачем ты меня оскорбляешь? - обиделся Пеха.

- Затем, что хочу спасти, по меньшей мере, твою свободу. А может, и жизнь.