Кобра

Внезапно, сама не зная почему, Мартина задалась вопросом, ответ на который сделал бы видимой значительную часть айсберга. Во время ее визита к Креспи та сказала: «Мы знали друг друга уже двадцать лет, с той поры как поступили на факультет… Именно Поль посоветовал мне перейти работать в «Корониду». Однако Креспи ни словом не обмолвилась об их совместной работе в Институте Пастера. О ней стало известно из показаний Жюльена Креспи. Почему? Почему женщина, любящая науку, чистую науку до такой степени, что променяла блага, предоставленные ей «Коронидой», на работу в Комиссариате по атомной энергии, умолчала о столь важном факте своей биографии?

Левин решила порыться в ящиках и в библиотеке - поискать ответ. Она обнаружила десятки разнообразных научных работ, среди которых не раз попадались папки, озаглавленные «Анналы Института Пастера». Она просмотрела их все, одну за другой, натыкаясь на фразы вроде: «Структурное и фармакологическое сходство между SRTXs и Ets наводит на мысль, что эти последние являются для позвоночных «эндогенными токсинами», а это, в свою очередь, делает изучение SRTXs особенно привлекательным». Мартина невольно улыбнулась: ну уж и привлекательным! Некоторые статьи были подписаны Полем Дарком, другие - Патрисией Креспи. В них речь шла об отравлении змеиным ядом в Африке, о токсинах, содержащихся в ядах скорпионов, пауков, о пептидовых токсинах и тому подобном. Она нашла отчеты о научных семинарах и конгрессах, расчетные ведомости из института, «Корониды» и комиссариата. Спустя какое-то время Мартина вынуждена была признаться себе, что ни на сантиметр не продвинулась. «Ничего удивительного», - сказал бы Алекс и вспомнил, как угрохал три недели на то, чтобы выжать хоть какую-то информацию из билетика на проезд в метро. А на что она рассчитывала?

Мартина Левин пошла в ванную, посмотрела, какой косметикой пользовалась Креспи, потом взглянула на собственное лицо в зеркале: выглядела она совсем не плохо, несмотря на то, что провела ночь без сна и уже занимался рассвет. Она вошла в спальню. С двуспальной кровати было снято все постельное белье. Оставался лишь жалкого вида матрац в пятнах, лежащий криво. Напротив разоренной постели на этажерке стоял маленький телевизор. Пульт лежал на ночном столике.

Мартина открыла стенной шкаф. В нем находилась кое-какая одежда и деревянный сундучок. Она приподняла крышку. Это была старинная коробка для шитья, полная разноцветных ниток и всевозможных принадлежностей, хорошо известных портнихам. Под ножницами Мартина нашла натянутый на деревянные пяльцы алфавит. Она взяла его и провела пальцем по последней букве, над которой трудилась Патрисия Креспи. Это была буква R. «А что вам дает вышивание?» Что она дословно ответила? Что-то вроде: «Успокоение… в общем-то, я думаю». «Ваш алфавит уже больше чем наполовину готов. Это ведь не смерть Поля Дарка побудила вас…» «Скорее, мой развод». «Вы развелись из-за Марко Ферензи?» «Нет… я бы так не сказала. Он или кто-то другой, нет…»

Мартина Левин поставила сундучок на место и вернулась в гостиную. Потоптавшись немного на одном месте, она опять выглянула в окно. Не обнаружив там ничего нового по сравнению с тем, что она видела совсем недавно, она направилась к книжным полкам. Библиотека не такая роскошная, как у Поля Дарка, но тоже очень большая. Патрисия и Поль, «П» и «П», многолетние друзья. У Патрисии и Поля были общие интересы, оба очень любили читать. Предпочитали научную литературу. Явно выраженное предпочтение. «Структурное и фармакологическое сходство между SRTXs и Ets наводит на мысль…» - и так далее.

Она вновь опустилась в кресло, для удобства сбросив журналы на пол. Обводя внимательным взглядом закоулки квартиры, выпила еще кофе. Дверь, крючок для ключей, невзрачная мебель и библиотека, множество книг. Множество книг. И множество людей, специалистов, которые ломают головы, чтобы написать горы ученых книг. Это занятие она считала более интересным и полезным, чем сочинение романов, которых никогда не читала и не станет читать, поскольку заранее питала к ним отвращение. Она поднялась, походила немного между креслом, входной дверью, спальней, застекленной дверью-окном, смотрящим в ночь, все такую же безмолвную. Ночь, оконный проем, спальня, ночь, дверь, крючок без ключей.

Она опять села, выпила еще кофе. На мгновение ощутила пустоту. Кобра перед атакой. Момент, когда тело змеи кажется расслабленным, когда ее противник уже готов думать, что ему ничто не грозит. Гибкое тело, пустая голова, никакой агрессивности, интеллект - крохотный лучик, наподобие тех, что можно видеть на дежурном мониторе.

Левин подумала о том, что среди всех этих трудов, напичканных формулами, схемами, какими-то немыслимыми картинками, есть одна книга, которая явно выделяется из всех. Она видела ее раньше, но сейчас не видит. Книга для отдыха. Книга о вышивке.

Вышивка, успокоение.

Она вскочила, стала искать, быстро нашла ее, втиснутую рядом с каким-то «кирпичом» на английском языке. «Пособие по вышивке». В некотором волнении принялась листать. Между страничек обнаружила небольшую пожелтевшую вырезку из «Уэст-Франс». В заметке, датированной 22 мая 1997 года, говорилось о столкновении на скоростной дороге, связывающей Ван и Оре, туристического автобуса и автомобиля с кузовом типа «универсал». В результате автокатастрофы погибли местный специалист по ландшафтному дизайну и житель Парижа. Столкнувшиеся машины загорелись, что вызвало огромную пробку на дороге. Водитель одной из машин, В. Мориа, тридцати восьми лет, работал в Институте Пастера.

Левин улыбнулась. Мориа. Мориа! Она вспомнила эту итальянскую фамилию. Венсан Мориа - та самая жертва автокатастрофы, фигурировавшая в одном из последних дел, которые просматривала группа Брюса. Она даже тогда отметила про себя, что этот ученый умер в возрасте Алекса и что, сгорев в машине, он повторил участь стюарда Бертрана. Ниточка может поманить, но никуда не привести. А можно, потянув за нее, распутать золотой клубок.

А что, если это нить Ариадны, благодаря которой другой тип - она забыла, как его звали - выбрался из лабиринта? Такое сравнение Алексу понравится. У него эти греческие мифы с языка не сходят. В особенности миф об Орфее и его подружке Эвридике. «Но мне-то на всю эту ерунду наплевать», - с удовлетворением подумала Мартина.

26

На этот раз, для того чтобы добраться до улицы Доктёр-Ру к назначенному времени, Мартина лавировала в плотном потоке машин. Запах старых обгоревших шин пропитал город. Выхлопные газы вились в морозном, но недвижном воздухе, скапливаясь под свинцовым куполом неба. В 8 часов 20 минут Левин с облегчением поставила свой «кавасаки» на стоянку Института Пастера. Ее ноги мало-помалу деревенели: она поспала всего каких-нибудь два часа на диване в квартире Креспи.

Руководитель группы клеточной фармакологии, занимавший эту должность уже два года, прекрасно знал Патрисию Креспи, немного общался с Полем Дарком до того времени, пока тот не ушел в «Корониду», но имя Венсан Мориа ни о чем ему не говорило. В отделе кадров еще никого не было, и Тара сам принялся просматривать списки сотрудников, копаться в картотеках. Левин чувствовала, как волнение сжимает ей горло.

- Вот ваш Венсан Мориа, - проговорил в конце концов Тара. - Он работал в нашем отделе психопатологии, в группе животных ядов.

Левин не могла сдержать довольной улыбки. Тара, с которым она уже беседовала, разумеется, помнил о деле с коброй. Пристально посмотрев на Мартину любопытным и одновременно заговорщическим взглядом, он продолжил свои поиски. Наконец он зачитал то, что выписывал на листок:

- Я говорил вам в прошлый раз, что Креспи работала в Институте с 1982-го по 1998 год, а Дарк - с 1981-го по 1996-й.

- Именно так.

- Так вот, этот самый Венсан Мориа работал у нас с октября 1993-го по май 1997-го.