– Нет, не припоминаю.
– Наверное, если бы слышали, то вспомнили бы.
Гарсия вернулся к столу, но не стал садиться, а уперся взглядом в ежедневник.
– Так, посмотрим, что у нас там дальше…
– Дальше у вас я, коммандер, – сказал Босх.
Гарсия вскинул голову:
– Извините – что?
– Я отниму у вас всего несколько минут. Всплыло кое-что новое, надо прояснить.
– Что прояснить? Вы имеете в виду того парня, Блицкрига?
– Да. И кое-что еще, насчет чего спросила репортер, а мы ей солгали. У дела была расовая подоплека.
Лицо коммандера превратилось в каменную маску.
– Я не лгал. Ни ей сегодня, ни вам вчера. Мы ничего не нашли. Никакой расовой подоплеки.
– Мы?
– Мы с напарником.
– Уверены?
На столе звякнул телефон. Гарсия схватил трубку и сердито бросил:
– Не соединять! Я занят. – Он посмотрел на Босха и уже спокойно сказал: – Позвольте напомнить, детектив, с кем вы разговариваете. И что, черт возьми, означает ваше «уверены?». Что вы хотите этим сказать?
– При всем уважении к вашему рангу, сэр, должен напомнить, что в восемьдесят восьмом на следствие было оказано давление. Я верю вам, когда вы говорите, что не обнаружили расовой подоплеки преступления. В противном случае вы не стали бы звонить в наш отдел и напоминать о необходимости провести анализ ДНК. Но если вы не знали о том, что происходит, то ваш напарник определенно знал. Он когда-нибудь говорил вам о том давлении, которое оказывало на него начальство?
– Рон Грин был самым лучшим из всех детективов, с которыми я когда-либо работал. И я не позволю, чтобы вы чернили его репутацию.
Они стояли друг против друга, разделенные столом, скрестив взгляды, как оружие в бою.