— Он представляет себе, какая духота стоит сейчас в помещении банка. Он в жутком напряжении. В панике. И наконец решается. На что же решается твой отец, Беате?
— Он входит в банк, — прошептала Беате, чувствуя комок в горле.
— Он входит в банк, — Волер понизил голос. — Старший инспектор Лённ входит в банк, а молодой все ждет и ждет. Ждет подкрепления. Ждет, когда из помещения выйдет женщина. Ждет, когда кто-нибудь скажет, что ему делать или что это сон, учения и он может отправляться домой, ведь сегодня пятница и солнышко светит. А вместо этого он слышит… — Волер прищелкнул языком. — Твоего отца отбрасывает на входную дверь, она открывается, он падает на порог. С шестью пулями в груди.
Беате медленно опустилась на стул.
— Молодой инспектор видит тело старшего инспектора, и до него доходит, что это не учения. И не сон. Что у грабителей настоящие автоматы, и они хладнокровно застрелили полицейского. Его охватывает такой страх, какого он никогда не испытывал ни раньше, ни позже. Он читал об этом — у него были хорошие оценки по психологии. Но теория поверяется практикой. Он впадает в то паническое состояние, о котором так здорово написал в ответе на вопрос экзаменационного билета. Он бросается в машину и жмет, жмет, жмет. И наконец приезжает домой, где молодая жена встречает его на лестнице и упрекает за опоздание к обеду. Он, точно нашкодивший школьник, без возражений сносит нагоняй, обещает, что такого больше не повторится, — и они садятся за стол. После обеда они смотрят новости, и телерепортер сообщает, что во время ограбления банка погиб полицейский. Что твой отец умер.
Беате закрыла лицо руками. Все словно бы вернулось вновь. Весь тот день. С круглым, словно удивленным солнцем на бессмысленно безоблачном небе. Она тоже думала, что ей это приснилось.
— Но кто же грабитель? Кто знал имя твоего отца, знал всех, кто расследует грабежи, и понимал, что из двух полицейских реальную угрозу представлял только старший инспектор Лённ. Кто действовал так хладнокровно и расчетливо, поставив твоего отца в тупик, зная, какой выбор он сделает? Чтобы беспрепятственно его расстрелять, а потом легко обставить перепуганного молодого инспектора. Кто же это такой? А, Беате?
Слезы текли у нее между пальцев.
— Рас… — она подавила рыдания.
— Не слышу? Ну же, Беате?
— Расколь.
— Верно, Расколь. И только он. Потому что подельник его был в бешенстве. Они, дескать, грабители, а не убийцы. Более того, он свалял дурака, пригрозил Расколю, что явится с повинной и сдаст его с потрохами. Счастье его, что он успел смыться за границу, прежде чем Расколь с ним разобрался.
Беате разрыдалась. Волер выдержал паузу:
— А знаешь, что самое смешное во всей этой истории? То, что ты позволила убийце себя одурачить. В точности как когда-то твой отец.
Беате подняла взгляд:
— Что… что ты имеешь в виду?
Волер пожал плечами:
— Вы просили Расколя назвать имя убийцы. А он выслеживает одного типа, который угрожал свидетельствовать против него по мокрому делу. И что он делает? Разумеется, называет вам имя этого типа.
— Льва Гретте? — Она насухо вытерла слезы.
— А почему бы и нет? Вы могли помочь ему выйти на след. Я читал, что вы нашли его в петле. Что он сам наложил на себя руки. А я в этом вовсе не уверен. Скорее кто-то вас слегка опередил.