– Эдвард?
Никакого ответа. Он ушел в себя, по своему обыкновению, словно забыв о ней.
Вместе они вошли на территорию большого, безнадежно запущенного сада. Фрэнни увидела ряды деревьев, усыпанных фруктами; под их тяжестью ветки склонились почти до земли. Повсюду в высокой траве, среди буйно разросшихся сорняков, лежали сливы. Вокруг них было полно ос и мух, зарывавшихся в спелые плоды. Фрэнни наступила на сливу, услышала, как та чавкнула под ногой, и поглядела на остатки коричневой перезревшей мякоти. Впереди за стволами деревьев она различила ряды яблонь, тоже согнувшихся под тяжестью плодов, которые еще не дозрели.
Эдвард подпрыгнул, уцепился за нижнюю ветку и повис на ней, а потом отпустил руки. Дерево затряслось, и сливы градом полетели на землю. Одна из них, ударив Фрэнни по голове, упала. Девушка подняла ее, вытерла о джинсы и надкусила. Слива была водянистой и имела отчетливый гниловатый вкус.
– «Виктория» – самые лучшие, Фрэнни, – сказал Эдвард, хватая ее за руку. – Давай собирать их!
– Как они называются по-латыни?
Он не ответил и, крепко сжав ее руку, быстро потащил Фрэнни, будто боясь, что фрукты исчезнут. Они подошли к группе деревьев, усыпанных крупными вытянутыми сливами, зелеными или желтыми с красными крапинками.
– Вот эти! – сказал он.
Фрэнни сорвала одну и надкусила. Слива была твердой и кислой.
– Они поспевают намного позже других, – пояснил Эдвард. – Поэтому надо внимательно смотреть и собирать только хорошие. Я достану сейчас тебе одну! – Он отпустил ее руку и бросился вперед, вглядываясь в листву соседнего дерева. Изучив большую ярко-желтую сливу, Эдвард осторожно, как будто она могла разбиться, обхватил ее пальцами и медленно потянул, сморщившись от напряжения. – Вот! – Он протянул сливу Фрэнни.
– Спасибо! – Она приняла ее, поднесла ко рту и надкусила. Тут же внутреннюю сторону губы что-то защекотало. Фрэнни почувствовала странное шевеление во рту, а потом чудовищную боль. Она начала яростно отплевываться. В язык как будто воткнули раскаленную иглу. Фрэнни отчаянно мотала головой, сплевывая снова и снова. Что-то металось у нее во рту и вновь ужасно больно ужалило ее.
Она сплевывала снова и снова, наружу вылетали маленькие кусочки сливы. Затем появилось что-то темное, упало, ударившись о землю, и вновь поднялось вверх. Это была оса; с трудом держась в воздухе, она улетела прочь.
Фрэнни прижала руку ко рту, чувствуя невыносимую боль, сжала пальцами губу, потом язык, пытаясь облегчить мучения. Она увидела еще одну осу, вьющуюся вокруг нее, и в панике замычала и затрясла головой.
– Эдвард! Помоги! – Она сильнее прижала язык пальцами, сжала губы и, спотыкаясь, шагнула вперед; глаза застлали слезы. – Эдвард! – Ветка хлестнула ее по лицу. – Эдвард! – Другая ветка ударила по глазам.
Нашатырный спирт – от пчел, уксус – от ос. Так сказал отец, когда ее в детстве ужалило. СП. УО. Спирт – пчелы, уксус – осы. Эта мысль стучала у нее в голове, пока Фрэнни, спотыкаясь, выбралась из сада и как можно скорее побежала вдоль стены по дорожке к дому.
СП-УО-СП-УО.
Уксус. Она представила себе бутылочку. СП. УО.
Уксус. В кафе ее родителей он стоял на каждом столике. Уксус и острый соус. Боль жгла рот. Слезы рекой лились из глаз. С каждой секундой ей становилось все хуже.
СП. УО. Слова жужжали в мозгу, как оса. Подгоняя себя, она повторяла их снова и снова, боясь, что не будет знать, что делать, когда прибежит домой. Где же Эдвард? Она все еще держала в руках корзинку. Фрэнни едва сдерживала отчаянный крик. Она выхватила из кармана платок и, запихнув его в рот, заторопилась дальше.
Тем временем Эдвард потряс другое дерево и стал деловито подбирать с земли самые хорошие сливы, внимательно проверяя, нет ли на них насекомых. Затем аккуратно укладывал сливы в корзинку, стараясь не помять ни одной. Он работал методично, помня, что не следует слишком сильно наполнять корзину, иначе ее будет тяжело нести.